Лезгинка по-русски - [34]

– А где сейчас твой родственник Амади Дидигов?

Мальчишка коротко глянул на родителей и пожал плечами.

– Я давно его не видел…

– Ты сам как мимо тропы прошел? И мимо нас тоже?

– Здесь много проходов. Их не сразу найдешь, а кто знает, тот…

– А многие знают?

– Местные знают.

– И могут к метеостанции прямо с тропы пройти?

– Свободно!

– Ладно, иди к родителям, они ждут. Отца ко мне пришли. Поговорить надо…

Наблюдать картину встречи Хамзата с родителями после всего ими пережитого подполковнику Занадворову было некогда.

– Я – Дворовой. Шиш, слышишь меня? Без помех?

– Я – Шиш. Дворовой, слышу нормально.

– Шиш, снимайся в темпе. Отступай в нашу сторону. Тебя могут обойти несколькими путями. Будь осторожен. Высылаю в поддержку Тихого с командой.

– Сколько человек? – сразу спросил майор Тихомиров, поднимая с земли автомат.

– Троих возьми.

– Шиш, отступаешь тем путем, которым я шел. С тропы по тропинке, напрямую в нашу сторону. Поворот сразу, как метеостанцию увидишь.

Тихомиров тем временем поочередно ткнул пальцем в сторону ближайших офицеров, показывая, что в выборе он не капризен и готов идти с теми, кто стоит рядом. Только одного Шумакова обделил вниманием, зная, что командир всегда держит снайпера рядом с собой. И оказался прав.

– Громобой, прикрывай Шиша. Следи за тропой. Не дай там никому высунуться. Стрелять на поражение.

– Понял. – Снайпер оглянулся, подыскивая себе удобную позицию для стрельбы.

– Ёлкин, пленных обслужи! Перевязка и прочее…

Ёлкин только что закончил обыск пленников, отобрал у них все оружие, документы и рюкзаки. Из рюкзаков достал и показал капитану упаковки с медицинскими препаратами.

– Работаю, – согласился капитан. – У кого наручники есть? Гоните сюда!

* * *

Абали Дидигов подошел к подполковнику Занадворову вместе с Хамзатом. Протянул руку для рукопожатия.

– Я должен поблагодарить тебя – твои люди спасли моего сына. – Голос его, впрочем, звучал достаточно сумрачно. Похоже, присутствие спецназа на метеостанции совсем не радовало Абали. Тем более, что он слышал недалекую пулеметную стрельбу, слышал команды, которые отдавал подполковник, и понимал, что бой еще не закончился; кто-то вскоре, возможно, будет атаковать спецназовцев, которые уходить отсюда, кажется, не намереваются. И неизвестно еще было, на чьей бы стороне оказался Абали, не прояви его сын такую самостоятельность, – помогал бы он спецназу или, наоборот, боевикам. Впрочем, такое поведение никого не удивило бы, поскольку понять отношения горцев между собой могут только сами горцы, и на собственные понятия опираться в этом вопросе невозможно, как хорошо знал подполковник.

Сергей Палыч кивнул, принимая благодарность с той же сдержанностью, с которой она была высказана. И сразу перешел к делу.

– По тропе, скорее всего со стороны хребта, движется большой отряд, около тридцати бойцов. По крайней мере, не меньше тридцати, если мой пулеметчик сильно не проредил их состав. Ты не знаешь, что это за отряд?

– Я не сотрудничаю с эмирами. Знаю единственного – ты понимаешь, про кого я говорю, – и то лишь потому, что он мой родственник. Но здесь часто кто-то проходит, иначе тропа давно заросла бы травой и осыпалась. Наверное, кто-то направляется в Грузию. За те годы, что метеостанция не работала, они привыкли останавливаться на ночь в здании. За много лет настолько все загадили, что мы с женой неделю мусор за ними выносили. Вели себя хуже свиней… В этом году один небольшой отряд шел мимо, хотел свернуть, но я вышел на открытое место с сотовой трубкой у уха, хотя здесь нет связи. Делал вид, что разговаривал. Они не рискнули, повернули в сторону. Но такие большие отряды… Тридцать человек… Я думал, такие уже не существуют.

– Возможно, соединилось два отряда, чтобы прорваться к границе. Я предполагаю, они пойдут сюда. Мы будем оборонять метеостанцию. Тебе, твоей жене и сыну я посоветовал бы спрятаться в такое место, куда пули не долетают. Не потому, что я сомневаюсь в твоей храбрости, но тебе не следует воевать со своими соотечественниками. Они еще будут здесь ходить, ты должен остаться в стороне.

– Конечно, – согласился Абали. – Я не буду воевать против своих.

– А что же ты в меня стрелял? – сказал со стороны скованный наручниками Джогирг Зурабов. Ему как раз перевязывали колено, простреленное снайпером, и готовились наложить шину, потому что девятимиллиметровая пуля «Винтореза» способна разнести кость на осколки. – Если бы не бронежилет, у меня в спине была бы дыра с тарелку…

– Ты считаешь, я должен был позволить тебе застрелить моего сына?

– Твой сын со спецназом спутался…

– Он не шлюха, чтобы с кем-то путаться. Он захотел отомстить за нашу собаку и, я считаю, поступил правильно. А ты вместе с моим двоюродным братом Амади всем уже надоел. Вы всему селу покоя не даете. И люди были бы благодарны мне, если бы я тебя убил…

– Ты хотел убить меня в своем доме, оказав перед этим гостеприимство. В нашем народе так себя не ведут. – Джогиргу все же хотелось оставить последнее слово за собой.

– Я не принял бы тебя в своем доме, как давно уже не принимаю у себя Амади. Ты пришел только на мое рабочее место, и все… Как пастух защищает свое стадо, так и я защищаю свою метеостанцию. Тебе не в чем меня упрекнуть.