Лезгинка по-русски - [25]

– Грузинскими законами такое тоже преследуется.

– Если не одобряется руководством страны. Тогда грузинский закон становится ничуть не более ущербным, чем наш, российский, и закрывает глаза на происходящее.

– Это естественно, – согласился Самокатов. – Но нас мнение руководства соседней страны должно волновать меньше всего, нас волнует здоровье собственных граждан. Нам необходимо найти сам источник. И потому ваша задача по захвату живых курьеров приобретает особое значение. Они пришли оттуда, через границу, следовательно, могут знать об определенном перевалочном пункте. А дальше уже будем думать.

– Мы постараемся, товарищ полковник.

– У меня все. Нам лететь до места полтора часа. Через это время я вам позвоню. До связи!

– До связи, товарищ полковник! Постарайтесь предупредить метеорологов!

– Я распоряжусь.

– И… Относительно звонка. Мы будем работать. Лучше я сам позвоню, когда закончим.

* * *

Сложность преследования заключалась в том, что военные разведчики пока ни разу не видели бандитов, за которыми гнались, и потому не знали, насколько велика дистанция между ними. Это мешало правильно рассчитать свои возможности и понять, где следует прибавить скорости, а где можно соблюдать естественную осторожность. И потому рисковали даже там, где требовалось передвигаться медленно. Но подготовка позволяла преодолевать многие преграды. Хамзат старался не отстать от офицеров – он к этому пути был более привычен, многократно проходил его; тем не менее сил не хватало, чтобы выдерживать высокий темп, и мальчишка отстал. Но ждать его никто не стал, надеясь завершить обязательный предстоящий бой до того, как Хамзат догонит группу.

Так миновали перевал, самостоятельно отыскивая проход. Спуск, вопреки обычному, дался легче подъема – потому, наверное, что тяжелая авиация когда-то бомбила только один склон и не наворотила обломков скал со стороны спуска. Но, главное, находясь на середине спуска и завершив очередной поворот, спецназовцы увидели и здание метеостанции, и бандитов, что приближались к ней. И даже двух людей, мужчину и женщину, что стояли рядом с небольшим щитовым домиком и молча ждали подходящих.

– Громобой, – позвал подполковник снайпера. – На позицию!

– Понял, – отозвался старший лейтенант Шумаков. – С кого начинать?

– Всех троих, если сможешь.

– Попробую.

Но до метеостанции бандитам оставалось дойти совсем немного.

Оптический прицел «Винтореза» был закрыт жестким пластиковым футляром. Пока старший лейтенант готовил оптику, пока передергивал затвор, метеорологи и бандиты уже встретились у порога и остановились, разговаривая.

Занадворов поднял бинокль. Присмотрелся.

– Громобой! Пробей ногу тому, что с американской винтовкой. Он других рассмотреть мешает. Стреляй осторожнее. Нас настоятельно просили захватить их живыми. И, желательно, не полными инвалидами. В мягкие ткани стреляй…

Дистанция была не настолько большой, чтобы долго прицеливаться, учитывая ветер и сопротивление воздуха. «Винторез» вообще собственной метеостанции не имеет и не предусматривает суперсложную стрельбу.[11] Выстрел раздался через пару секунд.

– Сделано, командир, – сдержанно сказал снайпер. – Большего не могу.

Подполковник Занадворов и сам увидел, что на большее у старшего лейтенанта Шумакова времени не хватало. Два других бандита уже по-хозяйски входили в маленькое здание метеостанции, а за ними, закрывая их собой, двинулись метеорологи, родители Хамзата.

Но и то, что сделал снайпер, хватило, чтобы вызвать переполох. Бандит с американской винтовкой упал, в какой-то истерике отбросив в сторону свое оружие, а два его товарища, резко среагировав, тут же прыгнули за порог, выставили из-за двери стволы и заставили войти в дом опешивших мужчину и женщину.

– Неудачно сработали, – признался подполковник.

– Вообще стрелять не следовало, – оценил ситуацию майор Тихомиров. – Тогда нас не ждали бы. Теперь будут ждать…

– А мы не пойдем, – решил Занадворов. – И стрелять больше не будем. Подождут и ждать устанут. Что-то они должны будут предпринять. Век там сидеть не пожелают. А ночью наше время наступит… Сколько у нас до темноты?

– Часа два, – глядя в небо, прикинул капитан Ёлкин. – Тучи низкие ползут, стемнеет сегодня быстро.

– Не-а, – не согласился Тихомиров. – Тучи не низкие. Это мы высоко. И солнце еще долго из-под туч светить будет. Три часа до темноты, не меньше…

– Никак не меньше трех, – согласился с майором старший лейтенант Заболотнов.

– Никак не меньше… – повторил старший лейтенант Шумаков, не отрываясь от прицела. – Что с раненым делать? Он переговаривается с теми, что спрятались. Похоже, помощи просит. Они не рискуют. Что-то бросили ему. Похоже, перевязочный пакет. Не долетело, а он сам достать не может…

– Ты куда ему попал? – спросил Занадворов.

– Мягкие ткани внешней стороны бедра. Старался и кость не задеть, и артерию не зацепить.[12]

– Ничего не делай. Сейчас женщину пошлют. Она раненого перевяжет…

Все оказалось так, как предсказал командир. Сергей Палыч давно изучил повадки боевиков и предвидел, что сами бандиты за дверь не высунутся, но женщину обязательно используют как живой щит. Возможно, даже заставят прикрывать собой раненого и затаскивать в дом. Для этого могут и отца Хамзата использовать.