Лейтенант Рэймидж - [104]

— Мы почти встречались раньше, тененте, — произнес итальянец.

— В таком случае у вас есть преимущество передо мной, сэр, — холодно ответил Рэймидж.

Видно, все решили говорить загадками. Теперь очередь Джанны пинать его, уныло подумал Рэймидж, непроизвольно посмотрев на девушку.

Она выглядела так, будто он только что ударил ее по лицу.

— Николас! Николас!

Буквально пробежав разделявшее их расстояние в четыре или пять шагов, она схватила его за руку:

— Это же Антонио! Неужели ты не понимаешь?

В ее глазах стояли слезы. Нет, он не понимал, да и какое дело ему до Антонио — ему просто хотелось поцеловать ее. Вместо этого он мягко отстранил маркизу.

— Антонио, Николас! Антонио — мой кузен, граф Питти!

Каюта плавно закружилась у него перед глазами, Рэймидж пошатнулся, и Джанне пришлось поддержать его, иначе он попросту упал бы. Несколько секунд спустя коммодор и Джанна помогли ему сесть на стул, Питти же вскочил, опираясь на трость, и недоуменно твердил: «Что случилось? Что-то не так?»

Рэймидж видел это развороченное лицо, раздробленные кости, остатки зубов, блестящие в лунном свете, разорванные ткани и черную кровь, густеющую на песке. Пизано все же оказался прав: граф Питти остался жив. Бог мой, не удивительно, почему никто не поверил, что он возвращался. Но Джексон…

К черту их всех! Рэймидж с трудом встал со стула, чувствуя, как глаза заливает льющийся со лба холодный пот, и обратился к коммодору:

— Разрешите вернуться на мой корабль, сэр?

Нельсон удивился, но быстро пришел в себя:

— Нет, садитесь.

Рэймидж буквально упал обратно на стул: у него подгибались колени, а общая усталость внесла свою лепту, туманя его мозг. Если бы они могли оставить его одного!

Он вдруг осознал, что Джанна склонилась перед ним, и шепчет что-то, выражение муки и непонимания на ее лице ранили его, словно кинжал.

— Теперь все будет хорошо, — говорила она. — Все хорошо, Нико — e finito, cara mia!

— Мистер Рэймидж пережил потрясение, — вмешался коммодор. — Похоже, мой маленький сюрприз не удался и нуждается в объяснении. Граф Питти, вы не будете любезны… И пожалуйста, сядьте, — добавил он, подвигая стул.

Питти тяжело опустился на него.

— Аллора, тененте, вы помните, как встретились с нами на дороге к Башне? Отлично. Когда вы с Джанной побежали через дюны к морю, мой кузен Пизано и я, в сопровождении двух крестьян, направились вдоль по тропе к Башне, а потом стали взбираться на дюны.

Я волновался за Джанну, и остановился на вершине дюны, что посмотреть назад. Я увидел, как несколько французских кавалеристов галопом мчаться к вам вдоль берега. Ваша гибель казалась неизбежной. И вдруг, в последний момент из зарослей выскочил человек. Он побежал вниз по склону к конникам, крича так громко, что испугал лошадей.

— Да, — кивнул Рэймидж. — Это был старшина Джексон.

— Потом я увидел, как вы подняли Джанну и побежали к шлюпке у подножья дюн. В эту секунду сзади меня, между мной и Башней, внезапно появились два или три французских солдата, которые, должно быть скакали по тропе и оставили лошадей у Башни. Я кинулся в заросли кустарника. Солдаты погнались за мной, но им пришлось разделиться, так как заросли были слишком густыми.

Я почти добежал до конца дюн, петляя между кустами, как кролик, как вдруг поскользнулся, пересекая небольшую проплешину — вы помните, какой рыхлый там был песок — и сломал лодыжку. Мне удалось отползти в заросли за несколько мгновений до того, как на поляне появился французский солдат. Он остановился — думаю, заметил следы, оставленные мной на песке.

Сзади него раздался выстрел — с того направления, откуда он пришел — и солдат упал. Почти одновременно прозвучало еще несколько выстрелов, послышались крики на французском, и остальные солдаты вернулись к Башне. По моему предположению, солдата застрелил по недоразумению кто-то из своих — он вырвался вперед, и его приняли за одного из нас.

— Куда он смотрел, когда раздался выстрел? — спросил Рэймидж.

— В сторону шлюпки. Пуля попала ему в затылок. Ах, я понимаю, почему вы спрашиваете. Да, я оставался в укрытии еще минуты две или три, потом услышал, что кто-то кричит по-английски со стороны лодки. На поляне появился человек, и перевернул тело — оно лежало лицом вниз. Этим человеком были вы, не так ли? Я узнал вас, едва вы вошли в каюту — у вас есть особенная… как бы это сказать… особенная стать.

— Да, я возвращался. Но не догадался, что тело принадлежит французу.

— Неудивительно: это был кавалерист, и на нем был плащ, как и на мне. Он был без шляпы, — видимо потерял где-то — а также белые бриджи и ботинки. Как у меня.

— Мундиры революционной Франции очень скромны, — заметил коммодор, — никакой прежней мишуры.

— Аллора, я уже собирался позвать вас, как подумал, что нога у меня сломана, и чтобы доставить меня в шлюпку потребуется много времени. Я знал, что любое промедление способно стоить жизни всем. Так что я остался в зарослях, а вы ушли. Через несколько минут на поляну выбежал еще один человек. Он пришел с той стороны, откуда появился француз. Посмотрел на тело и выругался по-английски. Я решил, что это был тот самый моряк, который напал на кавалеристов. Ну, вот и все.