Лейтенант Бертрам - [64]

Стол сиял — белоснежное полотно скатерти, узкие золотые ободки тарелок, серебро приборов, стекло и хрусталь, в которых отражались огни. Яркие платья дам, белые канты, петлицы и лацканы, серебряное шитье на воротниках и погонах у господ офицеров. Граф Шверин окинул стол довольным взглядом. Ему нравился этот маленький праздник в его доме. Ему приятно было думать, что и в этом празднике нашел свое отражение новый порядок в государстве. Наконец опять появилось светское общество и опять стали ясны связи. Опять стало понятно, кому следует пожать руку, а кому отдать чистить ботинки. Шверин и вслух сказал то, что думал:

— Пятнадцать лет республики прошли, собственно говоря, как летний дождик, — обратился он к Йосту.

Йост кивнул, но сидевший напротив старик Вайсендорф прервал самодовольные рассуждения графа:

— Пусть будет так, летний дождик! Но после него сорняки выросли как никогда. И если мы упустим это из виду, мы пожнем плохой урожай, как в четырнадцатом году.

Старый господин фон Вайсендорф читал Библию и Бисмарковы «Мысли и воспоминания» и был так же несогласен с новым курсом, как прежде был несогласен со старым.

Шверин еще не успел ему ответить, а Вайсендорф вздохнул:

— Они еще втравят нас в беду. Если б был жив старик Бисмарк…

Сидевшая с ним рядом майорша Шрайфогель, не обращая внимания на его сетованья, следила, как подвигается дело между Бауридлем и Альмут Зибенрот.

Бауридль привык сидеть с дамами постарше, с офицершами, рядом с которыми можно было, прикинувшись внимательным, спокойно заняться вкусными блюдами. Соседство молодой девушки вывело его из равновесия. У него не было опыта в обхождении с юными дамами, и он просто не мог придумать, о господи боже мой, о чем же с ними говорить. В безмолвном замешательство он выхлебал суп. При этом лицо его медленно заливалось краской. Поглядывая тайком на свою даму, он, как ему казалось, видел ироническую усмешку на ее губах и только пуще краснел и смущался. Но при этом он сделал открытие — рот у нее удивительно мягкий и выразительный.

Он собрался с духом и заговорил о сегодняшней утренней охоте. Альмут Зибенрот только чуть повернула голову к нему, но уже ее улыбка не казалась насмешливой. Бауридль вдруг отдал себе отчет в своей дурной привычке — фыркать при разговоре. Во всяком случае, он увидел, что девушка вытерла руку салфеткой. С перепугу он вновь лишился дара речи.

С каким бы удовольствием он сосредоточился на еде! Но сегодня он все находил невкусным. У девушки рядом с ним были высокие выгнутые брови. Кожа на ее слегка вздернутом носике казалась прозрачной. И рот такой спелый! Но Бауридль не замечал этих отдельных черт ее лица. Он не видел, что у нее карие глаза, светлые волосы, он только чувствовал блеск ее глаз и мерцание ее волос. Только ощущал ее кротость и красоту.

Майорша Шрайфогель то сердилась на Бауридля за его неловкое, беспомощное поведение, то с присущей ей злостью, глядя на улыбку Альмут, думала, что нынешние молодые девицы совсем уж потеряли стыд.

Невыносимый брюзга! — про себя ругал Шверин старого Вайсендорфа, который как раз упомянул о франко-русском пакте.

— А, этот франко-русский договор? Тоже недолго продержится. И разве у нас нет военно-морского союза с англичанами? — сказал он так гордо и убедительно, что можно было подумать, будто он сам организовал этот союз.

Но на старика Вайсендорфа это не произвело ни малейшего впечатления.

— На англичан полагаться никак нельзя и никогда нельзя было! — заявил он.

Йост метнул на него сердитый взгляд. Он считал неуместным критиковать политику правительства в присутствии его офицеров. Кроме того, нельзя знать, куда может завести подобный разговор. Хартенек сидел совсем близко и внимательно слушал. Таким образом, Йост, вообще-то не выносивший Эрику, был ей весьма признателен, когда она перевела разговор мужчин на другую тему.

Тем не менее после ужина граф Шверин отвел его в сторону и таинственно проговорил:

— Грядут великие события, дорогой майор!

Йост вовсе не был расположен выслушивать какие бы то ни было государственные тайны. Но Шверин спросил шепотом:

— Между нами, скажите начистоту: как обстоит с вермахтом?

Они стояли в курительной, и Йост с испугом подумал: неужто уже пришло время? На своем плече он ощутил руку Шверина.

— Я не могу сказать… — помедлил он. — Но, насколько можно судить, положение таково: у армии нет резервов, авиация еще не вышла из пеленок.

Рот у Шверина дернулся сильнее, чем обычно. Граф был разочарован. И сказал с некоторой долей снисходительности:

— Ну-ну, не так уж все скверно. Но господа военные никогда не бывают довольны.

Он опять положил руку на плечо Йоста, и в голосе его появились предостерегающие нотки:

— Мой дорогой майор, до сих пор фюрер всегда оказывался прав!

Вайсендорф между тем разговорился с толстячком Пёльнитцем. Они беседовали о предстоящем весеннем севе и о трудностях, связанных с содержанием скота.

Лейтенант Хааке попросил разрешения послушать их разговор. Он теперь любил разыгрывать из себя молодого помещика. Пёльнитц, который, кстати сказать, явился не во фраке, а в старомодном смокинге, засунув большие пальцы в карманы жилета, говорил: