Лейтенант Бертрам - [19]

Он шел большими шагами, в радостном изумлении перед самим собой, и все недоброе в этот момент было забыто. Он хотел, он должен был ощутить ее губы на своих губах. Он забыл, что Марианна отреклась от него, забыл, что ему самому эта любовь представлялась слабостью, заслуживающей только презрения. Были забыты все опасения, все заботы и страхи, все честолюбивые мечты.

Он плевал на все благоразумные решения, топтал ногами весь свой жизненный опыт. Что все это в сравнении с одним-единственным чувством?

Но где же Марианна? Почему она еще не встретилась ему? Объятый желанием, он раскинул руки ей навстречу.

Мимо проехал солдат на велосипеде. Он выпрямился в седле, повернув голову к Бертраму в знак приветствия. Вид у того был довольно комичный. Застыдившись, Бертрам опустил руки.

Там, где к главной улице примыкала лесная тропка, он помедлил. Прошел еще несколько шагов по аллее, потом решил, что Марианна может пройти лесом, тогда он свернул на песчаную тропу, петлявшую среди молодых сосенок и темных зарослей можжевельника.

Я не имею права ее упустить, сказал он себе. Он чувствовал, что, если сейчас ее встретит, у него достанет силы на все, что угодно.

Он раздвинул ветви кустов, теснившихся вдоль дороги, и стал озираться в поисках Марианны. Но так же внезапно, как проснувшееся в нем желание, у него вдруг возникла уверенность, что он не встретится с нею. Силы оставили его. Ему показалось, что из кончиков пальцев на землю сочится кровь. Чтобы ощутить хоть что-то живое он прислонился к дереву. И вскоре уже его руки гладили кору, обрывали с нее пергаментно-тонкие слои и бросали на землю.

И он усомнился в себе и в силе своих чувств.

Наконец явился Хебештрайт и сообщил, что инженер уже ушел, а на месте только техник-строитель.

— А это что еще за зверь? — спросил Йост, но Хебештрайт тоже не знал, что это такое.

— Да, у гражданских много чего неясного, — пожаловался он с неодобрением, а Йост приказал на всякий случай все же прислать к нему этого малого. Уже смеркалось, когда Хебештрайт привел к Йосту техника-строителя.

— Хайль Гитлер! — воскликнул тот еще в дверях.

Йост не ответил. Он стоял у окна и видел лишь фигуру вошедшего, она показалась ему знакомой. Узкие бедра, широкие плечи, какой-то вопросительный наклон головы — все это было ему знакомо.

Когда он подошел ближе широким, уверенным шагом, догадки Йоста подтвердились.

— Зажгите свет, Хебештрайт! — распорядился он. И спокойно глянул в лицо Хайна Зоммерванда. — Так это вы, значит, техник-строитель! — сказал Йост. — А я еще только что спрашивал фельдфебеля, что это за зверь.

— Ни рыба ни мясо, господин майор! — прозвучало в ответ.

Хайн Зоммерванд был в синем комбинезоне. Его светло-рыжие волосы светились, когда он наклонял голову.

Йост думал — постольку поскольку он вообще думал о Зоммерванде, — что они ровесники.

А сейчас он со злостью увидел, что Хайн много моложе, хотя его загорелое лицо было все в морщинах. Беспокойный малый, подумал Йост, решая, как ему вести себя с ним. Что он, собственно, такое? Как мне его приветствовать? Сам он о себе сказал — ни рыба ни мясо. И руки у него как у рабочего.

— Итак, вы значит, техник-строитель? — немного помедлив, повторил Йост. — Давненько мы с вами не видались.

Ему было неприятно говорить об этом давнем знакомстве, неприятно даже вспоминать о временах, когда такое знакомство было возможно.

— Двенадцать лет, господин майор! — Хайн произнес это так, словно хотел сказать: целую вечность.

Ему было ясно, что Йосту он в тягость. И он понимал, что Йост может быть для него опасен. И потому Хайн подкрепил свои слова жестом, явственно говорившим, что он, Хайн, прекрасно понимает: они больше не соседи но квартире, что новая общность провела резкую границу между их общественным положением, пропасть, через которую не перекинешь мост.

— Двенадцать лет! — с довольным, хотя и несколько удивленным видом констатировал Йост. Долгонько! И все-таки, хоть и прошло двенадцать лет, он подумал: это любовник Марианны, он был с ней еще до меня.

Появление Хайна Зоммерванда было ему весьма некстати, ибо вместе с ним перед майором опять ожила та общественная путаница послевоенных времен, которая, несмотря на все усилия ее преодолеть, жива до сих пор.

Они смотрели друг на друга и улыбались.

Йост сказал задумчиво:

— Вы так неожиданно исчезли тогда. И больше о вас не было ни слуху ни духу…

Хайн понял. Это значило: берегись!

Ответ не заставил себя ждать:

— А я о вас, господин майор, сколько раз читал… Ваши рекорды, ваши аварии, все это было в газетах. И фотографии ваши часто видел. Была там одна: вы с женой, — он выдержал паузу, — с Марианной.

И Йост не сомневался, что это должно значить.

Он заговорил о работах на точке взлета второй эскадрильи. Хайн объяснил, почему их нельзя ускорить. Его технические термины повергли майора в смущение. Руки у него как у рабочего, еще раз отметил Йост. А ведь Марианна давно меня ждет, вспомнил он, вслушиваясь в спокойный голос Зоммерванда. В общем-то ему нравился этот человек, и на прощание он подал ему руку. И чуть не спросил, не передать ли привет Марианне.

— Хайль Гитлер, господин майор! — сказал Зоммерванд.