Лейтенант Бертрам - [159]
Потом снова выудил из коробки колбасы — ливерную, копченую, кусок копченого окорока. Наконец он дошел до серого картонного дна. Опершись руками о стол, Завильский оглядел свои сокровища.
— Она всерьез решила, что я здесь умираю с голоду, — подумал он вслух. Заглянул в пустую картонную коробку и заплакал. Заплакал скупыми, крупными слезами. Торопливо принялся искать письмо. Оно лежало на столе под колбасами и замаслилось. Он вскрыл конверт, в него была вложена фотография. Ее круглое лицо похудело, глаза смотрели грустно. — Ну что ты, куколка, — произнес Завильский. — Не смотри на меня так, а то я не выдержу.
Со снимком в руке он подошел к окну и долго рассматривал его, а затем вернулся к столу и уложил все в коробку. Словно усомнившись в чем-то, он чуть дольше подержал шоколад на руке, а затем бросил его к вещам в коробку.
— Все сам сожру! — в ярости крикнул он. — Пусть говорят что хотят. Все сожру. Даже если меня вырвет. — И картонка исчезла под кроватью.
Снимок он вначале хотел прикрепить к стене, но передумал и сунул его в нагрудный карман летной формы.
— Если нам не повезет, куколка, — сказал он, — ты будешь рядом.
Позже он спустился в столовую. Новички были заняты тем, что пытались уяснить себе разницу между немецким бокалом вина и южным аперитивом. Они все еще не доверяли разноцветным напиткам. Только лейтенанту фон Конта сразу понравился желтоватый, мутный перно, который на вкус отдавал анисом.
— Погодите, сегодня вечером мы попотчуем вас местным чесноком! — пригрозили старики.
— Но это ведь жидовская еда! — запротестовал Вильбрандт. Разумеется, он уже успел рассказать о свертке, и все требовали от Завильского, чтобы тот пожертвовал свои сокровища в общий котел.
— У вас брюхо еще набито вкусной немецкой колбасой! — возразил Завильский.
— Но с нами-то, со стариками, ты ведь поделишься! — воскликнул Штернекер.
— Нет, — в слепой ярости крикнул Завильский. — Все сам сожру!
IX
К завтраку заявился одноглазый Маноло, руководивший сельскохозяйственным кооперативом. Свежевыглаженная черная крестьянская рубаха придавала ему праздничный вид. Он выпил водки, предложенной ему Георгом, и многословно поблагодарил за помощь, оказанную батальоном в уборке урожая.
— Мы скосили сто двадцать участков. Колосья связали в снопы, — рассказывал он.
Жуя жаренный в прогорклом масле хлеб, Хайн сказал:
— А ведь это все равно что выиграть бой!
Польщенный крестьянин улыбнулся, со вздохом прибавил:
— Вот только у нас еще много дел.
— Тогда торопитесь! Торопитесь! — напирал Георг. — В Куэнке весь урожай сгорел на корню. Фашисты там сбросили зажигательные бомбы.
— Вчера у нас бомбой убило двух мулов! — ругался Маноло. — А ведь мулы им ничего не сделали! Теперь нам приходится пасти их по ночам в долине. Днем стреляют из пулеметов.
После второго стаканчика водки Маноло спросил, не может ли батальон выделить еще несколько человек, иначе ему с работой не справиться.
— Разве у вас нет людей? — удивился Хайн и осведомился, как идут дела в кооперативе.
— Вступило шестнадцать семей, — гордо сообщил Маноло.
— Но это же очень мало! — возразил Хайн, — Разве вы не можете заполучить в кооператив остальных?
— Остальных? — Маноло был настроен весьма решительно: — Остальных нам не надо. Это кулаки или мерзавцы. Нам нет до них дела.
— У тебя в деревне достаточно рабочих рук, а ты требуешь, чтобы мы тебе помогали! — упрекнул Хайн крестьянина. Но в это праздничное утро ему не хотелось с ним спорить. Поэтому он прервал разговор и прошелся с Маноло по деревне.
Улицы подмели и полили водой. В окнах домов развевались бумажные флажки. Двери украшали зеленые ветки. Над улицами и даже над развалинами разрушенных бомбежкой домов были натянуты красные полотнища с белыми надписями. Было восемнадцатое июля. Прошел год с тех пор, как война расколола страну. А и верно, могло ли это послужить поводом для праздника? Ровно год испанский народ сражался с армиями своих генералов, фашистскими легионами, немецкими самолетами и танками. Да разве это не повод для праздника?
По сияющему лицу Маноло Хайн видел, как тому нравилось гулять по чистенькой, праздничной деревне. И Хайн разделял его радость.
— Значит, сегодня после обеда откроем школу? — спросил он.
Маноло кивнул, почесал подбородок и удивился, обнаружив вместо щетины гладкую кожу. Оказывается, он утром побрился.
Они дошли до конца деревни, и Хайн нетерпеливо взглянул на проселочную дорогу, но которой должны были проехать гости: женщины и девушки из Мадрида. Но дорога дремала на солнцепеке, и ничто не нарушало ее покоя. Расстроившись, Хайн Зоммерванд повернул назад. Шагавший рядом Маноло лузгал тыквенные семечки, лихо сплевывая шелуху на землю.
— Скажи-ка, — внезапно спросил его Хайн, подняв глаза на церковную колокольню, где развевалось широкое полотнище республиканского флага. — Другие тоже хотят вступить в кооператив или нет?
— Поповские прихвостни, — выругался Маноло. — Мало мы их перестреляли.
— Нет, нет! Ответь мне! Хотят они вступить в кооператив или не хотят?
— Еще бы им не хотеть! — воскликнул Маноло. В его единственном черном как уголь глазу вспыхнул насмешливый огонек. — Ведь вся земля наша. И за околицей тоже, — произнес он и, повернувшись, указал на поля за деревней. — Все это раньше принадлежало герцогу. А теперь это земля кооперативная.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
Воспоминания о блокаде и войне написаны участником этих событий, ныне доктором геолого-минерал. наук, профессором, главным научным сотрудником ВСЕГЕИ Б. М. Михайловым. Автор восстанавливает в памяти события далеких лет, стараясь придать им тот эмоциональный настрой, то восприятие событий, которое было присуще ему, его товарищам — его поколению: мальчикам, выжившим в ленинградской блокаде, а потом ставших «ваньками-взводными» в пехоте на передовой Великой Отечественной войны. Для широкого круга читателей.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.