Лейтенант Бертрам - [145]
Неожиданно перед Хайном выросла Ирмгард. Витражи, вспыхнувшие над ее головой желтым, красным и синим огнем, окрасили ее волосы в разные цвета. Уже почти стемнело, и Хайн, вставая, смущенно заметил:
— Я ведь обещал как-нибудь навестить тебя.
— Да, — сказала она. — А я думала, ты забыл. — Как же он обрадовался: «Ведь она ждала его, думала о нем, может быть, желала его!» — Какие у тебя цветы! — произнес он и шагнул к широкому низкому подоконнику.
Она была на кухне и оттуда сухо ответила:
— Цветы? Ими увлекался Альберт. Ты взгляни на книги. Это мое. Альберт не любил читать.
Его удивила укоризна, прозвучавшая в ее голосе, когда она говорила об Альберте, но он послушно подошел к книжной полке, занимавшей почти всю стену комнаты.
Встреча с книгами стала еще одним радостным событием того вечера. Хайн провел ладонью по корешкам книг, вытащил томик Гейне, прочел одно стихотворение, отложил книгу, взял рассказы Чехова. Пробежал глазами несколько строк и почувствовал неотразимую, печальную прелесть этих коротких страниц. Он положил томик на книгу стихов Гейне и раскрыл «Мадам Бовари». Вот она мчится в нанятых дрожках, рвет письмо любимого, и клочки бумаги летят по ветру.
Он брал в руки книги, листал, читал, вспоминал. Ему хотелось вспоминать еще и еще. Вот «Красное и черное» Стендаля, а рядом «Эгоист» Мередита. Как он мог так долго жить без книг! Ирмгард рассмеялась, увидев гору книг на столе.
— Ты хочешь все унести с собой и ничего мне не оставить?
— Я только хотел отобрать одну-две книги, — воскликнул он и вновь принялся перебирать тома, еще раз извинился и добавил: — Конечно, если только ты вообще дашь мне что-нибудь почитать!
— Конечно, Хайн, тебе дам, — ответила она.
Вот и третья радость, подумал Хайн, торопливо просматривая книги, но когда закончил, оказалось, что он просто переложил их из одной стопы в другую.
Тут оба они рассмеялись. Он оставил это занятие и сел рядом с Ирмгард за стол. Она налила красного вина. Закусывали черствым хлебом и куском сыра.
— Я у тебя все съем, — виновато заметил Хайн. — Мне бы догадаться прихватить что-нибудь из нашей столовой. Но кто знал, что я останусь у тебя ужинать!
Они чокнулись и выпили. Ирмгард отставила тарелки, взяла у него из пачки сигарету и принялась рассказывать. Она говорила, не глядя на Хайна.
— Мы с Альбертом давно не жили вместе, — сказала она. — Даже когда эта квартира была общей, он спал здесь, на кушетке, а я — в другой комнате. Если бы не война, мы бы съехали с квартиры. Но теперь в этом нет необходимости. Мы были женаты шесть лет. Вероятно, я больше не интересовала Альберта. Во всяком случае, с тех пор, как мы приехали в эту страну, между нами все кончилось. Не знаю, кто в этом виноват. Просто так случилось, и это было ужасно. Я не могла отказаться от Альберта. Может быть, надеялась, что он снова полюбит меня. Все это время я по-прежнему любила его. А он почти не замечал меня. Он хорошо зарабатывал, и жилось нам, как видишь, неплохо. Но для меня это была каторга. Я порывалась сбежать от него. Но так и не смогла. Мне хотелось детей, а Альберт не хотел. И он больше со мной не спал. Вместо этого он приводил с собой друзей, молодых ребят, бедолаг, которых я должна была кормить. Я надеялась, что война все изменит, но она ничего не изменила.
Хайн Зоммерванд слушал не перебивая. В нем с новой силой пробудилось воспоминание о Норе, и это его очень стесняло.
— Хочешь еще немного вина? — спросила Ирмгард.
Неожиданно погас свет, глухо залаяли зенитки.
Они сидели друг против друга и вслушивались в темноту. Вдруг в комнате сверкнула молния, задрожали полы. Грохот разорвавшейся бомбы больно ударил в уши. Они продолжали сидеть молча.
— Дай мне руку, — попросила Ирмгард. Он протянул ей руку через стол.
— Вот она, — сказал он.
Она наконец нащупала его руку и положила на нее голову.
— Тебе страшно? — спросил он.
— Нет, это не потому, — ответила она.
Потом она сказала:
— Возьми свой бокал. На кухне есть балкон. Оттуда мы увидим, что произошло.
— Хорошо, — согласился Хайн. — Эта штука разорвалась где-то поблизости.
Она взяла его за руку и повела на кухню. Там было светлее. Через балконную дверь с улицы падал красный отсвет пожара. Достав водку, она наполнила бокал до краев.
— Только ее должно хватить нам обоим, — предупредила она.
Балкон был узким. Они облокотились на холодную железную ограду.
Лучи прожектора плели по темному небу паутину скорбных, бледных крестов. Ожерельями вспыхивали осветительные ракеты зенитных батарей, и тяжелые удары бомб сотрясали воздух. Из горящего дома на другой стороне улицы с треском и свистом вырывались языки пламени, а вслед за ними вспыхивали багровые пятна пожаров.
Прислонившись к плечу Хайна, Ирмгард смотрела вниз.
— Целый месяц каждую ночь одно и тоже, — сказала она. Она не жаловалась, а просто констатировала факт. Хайн вспомнил о детях, игравших в доме.
— Здесь есть бомбоубежище? — спросил он.
— В нем нет нужды, — сказала Ирмгард. — Неподалеку есть метро, и довольно глубокое. Многие ночуют там, но не все. Некоторые, вроде меня, думают: будь что будет.
— Ты так устала?
Ирмгард взяла его руку и положила ее себе на плечо.
Герои повестей и рассказов, вошедших в этот сборник, наши современники — солдаты и офицеры Советской Армии. Автор показывает романтику военной службы, ее трудности, войсковую дружбу в товарищество, Со страниц сборника встают образы воинов, всегда готовых на подвиг во имя Родины.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.