Лейтенант Бертрам - [143]
— За покорителей Гвадалахары!
Что тут началось! Обладатель эспаньолки хотел броситься на Завильского, но один из приятелей и Брунгильда удержали его. Пока они втроем затеяли возню, юный итальянец, чью речь недавно прервал Штернекер, пытался что-то объяснить немцам. Он вспомнил и о капризной богине войны, которую сравнивал с белокурой Брунгильдой. В конце своей речи он заявил, что итальянские легионеры были разбиты не паршивыми испанцами, а своими же соотечественниками. И если уж на то пошло, люди из интербригад были, конечно же, итальянцами.
Завильский ухмыльнулся, а Штернекер саркастически рассмеялся, и даже Бертрам не смог удержаться от смеха. Он с изумлением прислушался к себе. Да я же просто пьян, подумал он.
Завильский уже орал:
— Полный бред! Немцы вас разбили, немецкие коммунисты, люди, которых мы просто…
Он смахнул со стола несколько бокалов. Это был сигнал тревоги, итальянцы тут же вскочили и принялись орать на немцев. В секунду затишья Завильский наконец объяснил итальянцам, что здесь им вообще делать нечего.
— Немецкие женщины вам не по рылу! Мы не потерпим осквернения расы!
Когда Брунгильда примитивно, по-солдатски перевела это на итальянский, началась драка. Чтобы отбить атаку обладателя эспаньолки, Завильский так двинул его в лицо, что у того из носу хлынула кровь. Штернекер и Бертрам тоже схватились с итальянцами врукопашную. Полуобнаженные женщины с воплями забились в угол. Только хилая Марианна не успела вовремя увернуться от дерущихся, они порвали на ней платье. Наконец, спасаясь от них, она нагишом вскочила на стол, похожая на голого мальчика. Пьяная, подстегиваемая яростью мужчин, она поливала их то испанскими, то немецкими проклятиями.
Внезапно итальянец с эспаньолкой, которого Завильский одним ударом опрокинул на пол, вытащил пистолет и выстрелил. Тут же раздался крик. Точно богиня войны, широко расставив ноги, стояла на столе Марианна. Но вот она пошатнулась и рухнула прямо к ногам Бертрама. По ее псевдобелокурым волосам струилась кровь.
Они услышали, что хозяйка на улице зовет полицию. Девушка на полу застонала.
— Смываемся, немедленно смываемся! — распорядился Бертрам. Штернекер вытащил из кармана несколько сотенных купюр и швырнул их на стол. Итальянцы тоже пустились наутек, только юноша, державший речь, чуть замешкался. Он оценивающе глянул на пачку купюр, и половину поспешно запихнул себе в карман.
Завильский сидел за рулем и уже хотел было тронуться с места, как вдруг в конце улицы появился патруль гражданской гвардии. Лаковые треуголки блестели в лунном свете.
— Погоди! — крикнул Штернекер Завильскому. — Не можем же мы этих тут оставить, — И он сделал знак итальянцам сесть в машину.
Полицейские остановились и, когда машина к ним приблизилась, жестом приказали ей остановиться. Завильский сбросил скорость.
— Ты что, совсем спятил?! — рявкнул Бертрам.
Двое полицейских уже подошли к машине, и тут Завильский дал полный газ. Эти двое не успели отскочить и их сбило с ног, а двое других слишком поздно пустили в ход оружие.
Итальянцы смеялись и хвалили Завильского, потом все шестеро решили завалиться в ночное кафе, где и просидели до рассвета за крепко закрытыми дверями и спущенными жалюзи и, хотя Завильский то и дело порывался затеять скандал, вместе праздновали свое примирение.
Обладатель эспаньолки участвовал в абиссинском походе и с гордостью демонстрировал свою медаль, а кроме того, он пустил по кругу пачку фотографий. Его приятелям эти фотографии были, по-видимому, знакомы, но все же они разглядывали их с нескрываемой жадностью. Немцы, которым такие штуки были еще в новинку, от удивления не знали что сказать.
Это были фотографии казненных абиссинцев: повешенных, с вывалившимися распухшими языками, расстрелянных, что скорчившись лежали на земле, прикрыв руками причинные места, потому что все они были голые, эти мертвецы, расстрелянные, повешенные и обезглавленные. Попадались и такие. И все были голые, как и женщины, снятые в непристойных позах. Женщины и даже мальчики. Это были пугающие, волнующие, зловещие картинки. Бертрам, разглядывая их, побелел. Отвращение и похоть переполняли его.
Обладатель эспаньолки спрятал наконец фотографии.
— По крайней мере, это была война! — сказал он и засмеялся, сверкнув зубами.
Теперь уже им трудно было расстаться. Юный любитель длинных речей до того растрогался, что хотел всучить Штернекеру деньги, которые стащил со стола в «доме с немецкими девочками».
Штернекер, который не понимал, что ему говорит и откуда взялись деньги, совал их обратно юноше. У того от подобного великодушия на глазах выступили слезы.
VII
Нора писала Хайну:
«Это не жизнь. Я не могу больше ждать. Не могу всегда быть одной. Ночами плакать и мерзнуть в постели, бояться и плакать. Мне нужно забыть тебя, или я умру. Вчера я виделась с Бернхардом. Мы были в Булонском лесу. Он катал меня на лодке по пруду с лебедями».
«Зачем только она про Бернхарда, — недоумевал Хайн. — Мне ведь достаточно знать, что все кончено». Он ожидал этого и убеждал себя, что все совершенно естественно и, быть может, так даже лучше, но это задело его, задело гораздо глубже, чем, казалось, должно было задеть. Хотя сам он в последнее время почти не думал о Норе. И пока он ходил взад-вперед по комнате, то прислушиваясь к шуму, доносившемуся снизу из оружейной мастерской, то глядя из окна на развалины соседнего дома, у него перед глазами стояло лицо Ирмгард Рубенс, увиденное им в церкви Вальденочес, со слезами в чистых как родники глазах, с раскрытыми от ужаса полными губами.
Герои повестей и рассказов, вошедших в этот сборник, наши современники — солдаты и офицеры Советской Армии. Автор показывает романтику военной службы, ее трудности, войсковую дружбу в товарищество, Со страниц сборника встают образы воинов, всегда готовых на подвиг во имя Родины.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.