Лейтенант Бертрам - [14]

— Приказ по части: сейчас я иду в хибару, где проспал эту ночь как бог, там нам сварят раков, чтобы они стали краснее самых красных коммунистов. Зандерс пока посмотрит мотор, а вам, лейтенант Бертрам, дается боевое задание — в единственной пивной на этом богом забытом клочке земли раздобыть бутылку вина. Но только хорошего, это уж моя личная просьба!

Радостным был майор. Его образ никак не вписывался в те мрачные картины, что томили Бертрама этой ночью. Йост не спросил ни об аэродроме, ни об офицерах, ни о жене. Беззаботное существование на острове казалось ему совершенно естественным. Но Бертрам — хотя утреннее сообщение и разогнало его хмурые ночные мысли — все-таки ожидал, что застанет майора в подавленном состоянии. Он полагал, что явится сюда если уж не спасителем, то хоть помощником, и чувствовал себя разочарованным.

Потрясение минувшей ночи приобрело комические черты теперь, когда Йост всерьез беспокоился, удастся ли достать приличного вина к ракам.

Бертрам вдруг перестал стыдиться своего предательства, теперь ему было стыдно лишь за самоуничижение прошлой ночи.

Чуть ли не с раздражением заговорил он о том, как все они волновались из-за майора, упомянув, что Марианна всю ночь ждала его на аэродроме. Йост только что-то проворчал в ответ.

Его тщательно скрываемое беспокойство исчезло. Четыре утренних часа томился он на этом проклятом острове, с тех нор как рыбак вернулся с большой земли, сказав, что на аэродром он сумел дозвониться, а в квартире Йоста никто не отвечал.

Йост хлопнул Бертрама по плечу и поручил ему «по такому случаю» раздобыть две бутылки вина. Спотыкаясь, он побрел вверх по песчаной дороге к рыбацкой хижине, весело помахивая корзинкой с раками.

Когда Бертрам вернулся из деревни, Йост с перепачканными маслом руками помогал механику чинить машину. Оба ругались на чем свет стоит. Майору было приятно перещеголять механика по этой части. Наконец он закричал, что умирает с голоду, и вылез из кабины. Прошлепав но воде к берегу, он долго с задумчивым видом разглядывал обе бутылки, затем, приказав Зандерсу следовать за ним, вместе с Бертрамом направился в дом рыбака.

Им пришлось наклониться, чтобы войти в низкую дверь. Рыбак стоял у окна. Он на минуту повернул к вошедшим лицо с короткой рыжей бородой и посмотрел на них холодными глазами. В ответ на их приветствие он лишь слегка приподнял свой синий картуз. С полу рядом с ним поднялся вислоухий, весь в ржаво-коричневых завитках пес и залился громким лаем, пока старик не прикрикнул на него, назвав по имени: «Буян!»

Тем временем жена рыбака накрывала стол возле угловой скамьи. Йост и Бертрам уселись, а унтер-офицер нерешительно топтался на месте, покуда Йост не накричал на него, требуя, чтобы тот тоже был так любезен и сел за стол. Зандерсу совсем не нравилось здесь, на глазах у себе подобных, садиться за один стол с господами. Он щелкнул каблуками, чтобы показать, вот, мол, он только подчиняется приказу, осторожно присел на краешек скамьи, спрятав под стол свои огромные руки. Йост рассмеялся, выхватил из кастрюли одного рака и вскрыл красный панцирь.

Безмолвный человек у окна все-таки смущал майора, и он пригласил хозяина выпить с ними стаканчик вина. Но рыбак покачал головой, он-де пьет только грог. Бертрам спросил его насчет погоды, тот лишь пожал плечами. Им лучше знать, ответил он, у них есть для этого специальные приборы, а то, что думают себе простые люди вроде него, ничего не значит.

Рыбак говорил, отвернувшись к окну, словно беседуя с кем-то стоящим на дворе. В его жестком, ворчливом тоне явно слышалось нежелание продолжать разговор.

Немного погодя он постучал кончиком своего узловатого пальца в оконное стекло. И, указывая на оба гидросамолета в бухте, спросил:

— Это еще не самые большие, правда?

На мгновение он как бы поклонился всем троим. И тут же опять уставился в окно.

Майор обрадовался, что старик нарушил молчание.

— Конечно, давно уже есть куда больше! Втрое, вчетверо больше! Надо вам как-нибудь выбраться к нам и своими глазами на все посмотреть! — пригласил он рыбака.

— И много у вас таких? — вопрос рыбака звучал недоверчиво.

Зандерс смущенно ковырял рака. Ничего доброго он не ждал от этого разговора, слишком хорошо знал он свое начальство.

Но майор был в прекрасном расположении духа:

— Много ли их у нас? Точно никто не знает, даже мы. Это, конечно, военная тайна, но уж по нескольку тысяч каждого сорта — самое меньшее!

Рыбак, открыв рот, воззрился на сидящих за столом.

— Сколько ненужного хлама! — воскликнул он. — Господи ты боже мой, сколько ненужного хлама!

При этом восклицании Зандерс опустил голову, словно устыдясь за старика. Но желание Йоста подружиться со стариком не так-то легко было остудить.

— Боже правый, что вы такое несете! — закричал он. — Если начнется война, а это может произойти не сегодня завтра, нам этот хлам будет нужнее хлеба. Это лучшая защита для страны. Вы должны были бы это знать по собственному опыту. Вы же наверняка и сами были солдатом.

— О, совсем недолго, — проговорил рыбак и неожиданно засмеялся. Он вытащил руки из карманов брюк под длинным свитером и протянул им. Тяжелые, потрескавшиеся, изуродованные подагрой руки. — На них нет крови! — выкрикнул он с внезапной злостью. — Они не прикасались к оружию! Никакая сила в мире не заставила бы меня взяться за оружие! Конечно, меня арестовали! Но что они могли со мной сделать! В конце концов меня отправили в походную пекарню. Если бы все поступали, как я, у нас было бы больше хлеба и меньше покойников.