Лейтенант Бертрам - [129]
Пабло с готовностью опять нагнулся, чтобы стащить и второй сапог, но Георг только рукой махнул.
— Тебе это не нравится? — спросил он Хайна. — И мне тоже не нравится, я тебе это сразу сказал. Но что прикажешь делать? Очевидно, в этой стране нет приспособлений для снятия сапог и без камердинера не обойдешься.
— Может быть, — сухо, сердито проговорил Хайн. — Но я полагал, что мы здесь затем, чтобы с этим навсегда покончить.
— С сапогами?
— Нет, с камердинерами!
— По-моему, ты уж совсем потерял чувство юмора! — проворчал Георг и отослал Пабло из комнаты. — Ты типичный немец — полное отсутствие чувства юмора.
Он все еще сидел на кровати и натягивал сапог.
— Мне это тоже не по душе, — повторил он, — однако стоит ли делать из этого принципиальный вопрос?
Когда он встал, голова его коснулась потолочной балки. И чтобы сгладить размолвку, Георг сказал:
— Чудак ты, Хайн! Как только ты вошел, я сразу по лицу твоему увидел, что ты подумал: бедный Георг, он устал, надо мне его оставить в покое. А теперь злишься на меня из-за этой дурацкой истории с сапогами.
Говоря это, Георг не смог удержаться и не взглянуть на сапоги: мягкие, они в то же время крепко держали ногу, да и выглядели отлично. Он чуть было не высказал все это вслух, но, чтобы снова не раздражать друга, предпочел сказать:
— Да не делай ты такое лицо! На меня можешь яриться сколько влезет, если я что-то не так сделал, допустил какую-то ошибку. Но до сих пор это редко случалось. Даже наоборот, меня недавно похвалил сам начальник штаба.
— Ну вот! Это уже говорят твои сапоги!
— Оставь ты это, в конце концов!
— Я боюсь, — не сдавался Хайн, — что ты привыкнешь снимать сапоги таким манером. За вами, офицерами, нужен глаз да глаз. Соблазн велик! Здесь вы легко привыкаете ко многому не слишком хорошему. Кстати, у меня новость: назначение Стефана командиром роты утвердили.
— А как с Флемингом?
— Об этом я никаких сообщений не получал. Ты должен был бы сразу передать ему роту.
— А что бы я тогда делал? Но ты не беспокойся, все уладится! — заверил его Георг.
— Бригадный комиссар интересуется, нет ли какого-нибудь социал-демократа, который годится в командиры роты.
— Да, выбор у нас невелик. А как насчет Отто Юргенсена?
— Я тоже о нем подумал.
— Ладно, в следующий раз, — решил Георг и вздохнул. — Да и не так уж долго придется ждать. Командиры рот быстро доходят до ручки.
Он плохо держится, даже как-то горбится, отметил про себя Хайн Зоммерванд, внимательно приглядываясь к Георгу. Сейчас он уже готов был простить Георгу его невинное щегольство. В конце концов, все это были вполне попятные попытки хоть немного отвлечься. Я должен быть человечнее, урезонивал себя Хайн.
Явился Альберт с приказом на март, и Георг продиктовал ему еще дополнение, в котором говорилось о назначении Стефана.
Когда они выехали, Хайн ощутил что-то вроде грусти. Он как-то уже привязался к местам их боев, к земле, где они похоронили убитых. Мысль о том, что эти могилы молча свидетельствуют в пользу Германии, была одновременно мучительной и приятной.
Бригады все еще обороняли город Мадрид, но дальше они не продвинулись. С того первого боя в Западном парке у них была только одна задача — оборонять Мадрид. Всякий раз, когда линия фронта приближалась, когда враг грозил вот-вот прорвать оборону, они латали эти дыры, закрывали их своими телами, чтобы поток лютой ненависти не хлынул в Мадрид.
— Если сообщения соответствуют действительности, — сказал в машине Георг и вытянул вперед ноги в сапогах, — а по большей части они ей не соответствуют, то здесь по-прежнему жарко. Однако, если это так, то нам надо быть начеку. Две моторизованные итальянские дивизии — это не пустяки. К тому же батальон устал. Это относится, прямо скажем, и к командиру, а потому я для нашей общей пользы сейчас немного вздремну. — Он развалился на сиденье, откинул голову и закрыл глаза. Хайн Зоммерванд коленом отодвинул в сторону ноги Георга. Георг притворился, что не заметил этого. Он сопел, тело его подбрасывало на всех поворотах, но он не спал.
— Следи! — сказал он Крулю, который вел машину. — За Гвадалахарой мы свернем налево и поедем к Торихе. Там ты лучше остановись, не то завезешь нас к фашистам.
— Я прослежу, — вызвался ретивый Альберт, сидевший рядом с Крулем. Он рассказал о собрании, в котором участвовал в Мадриде.
— Хорошо, прекрасно, замечательно, — сказал Георг, — все замечательно, но замечательнее всего, что Мадрид держится, что мы можем спокойно разъезжать тут. Но что толку… Мне хочется наконец увидеть победу. Такую полную, красивую, жирную победу, после которой с чистой совестью можно и выпить. Понимаешь?
— Да, Георг, — ответил Хайн.
— Бесспорно, из поражения извлекаешь массу полезных уроков, — опять заговорил Георг. — А мы до сих пор не потерпели поражения. Мы только иногда быстренько отступали, совсем немножко. А уж когда выдыхались, то останавливались и стояли насмерть. Но, вероятно, и победа многому может научить.
— Наверняка, — заметил Хайн.
— Конечно, это очень здорово, что вообще можно оказывать сопротивление. И если еще не надо удирать, как мы удирали из Германии… — сказал Георг. — Здорово, конечно, но без победы это только половина удовольствия.
В книгу включены документальные повести журналиста Г. Фролова о Герое Советского Союза Юрии Двужильном и героине битвы под Москвой в 1941 году Вере Волошиной. В результате многолетних поисков Георгию Фролову удалось воскресить светлые образы этих замечательных советских патриотов, отдавших жизнь за Родину.
«Европа, 45» — это повествование о последнем годе войны, об окончательном разгроме фашистской Германии и ее союзников. Но события происходят не на фронтах, а в глубоком фашистском тылу, на западе и севере Германии, в Италии, в Голландии и в Швейцарии. «Европа — Запад» — роман о первых послевоенных месяцах в Европе, о том, как на неостывших пепелищах стали снова зарождаться и объединяться человеконенавистнические силы, готовящие новую войну. Место действия — Западная Германия, Италия, Франция.
Герои повестей и рассказов, вошедших в этот сборник, наши современники — солдаты и офицеры Советской Армии. Автор показывает романтику военной службы, ее трудности, войсковую дружбу в товарищество, Со страниц сборника встают образы воинов, всегда готовых на подвиг во имя Родины.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.