Лейтенант Бертрам - [123]

Хартенек чувствовал, что даже эти мысли приносят ему некоторое облегчение.

Три цели поставил он перед собой. Он хотел вновь завоевать Бертрама, ибо нуждался в нем. Ему необходимы союзники, которые вступят в борьбу с Йостом. Если Йост действительно созвал офицерский суд чести, то Хартенек обязан быть во всеоружии, иметь компрометирующие Йоста материалы и выставить его на посмешище. Таковы были три его цели. Но какими средствами для их достижения он располагал?

На вечер Хартенек отпросился со службы и засел у себя в комнате. Он написал письмо Бертраму, в котором притворился, что между ними все обстоит по-прежнему. Огромных усилий стоило ему — он порвал три черновика — другое письмо, которое он передал своему ординарцу, чтобы тот сегодня же доставил его по адресу. Он особо предупредил, что письмо надо отдать только в руки адресата, никто другой не должен его даже видеть.

На следующий день к обеду Хартенек заявился в казино.

— Новости из Испании! — произнес он вдруг в свойственной ему манере, едва открывая рот и вздернув брови выше очков.

Естественно, этим замечанием он перебил все другие разговоры. Даже капитаны и сам Йост, все повернулись к нему. Хартенек сделал вид, будто просто не заметил, что привлек к себе всеобщее внимание. Этот возглас был воплощением тщательно продуманного плана, и Хартенек с удовольствием отметил, что эти три слова произвели на всех именно то впечатление, на которое он рассчитывал.

— Да? Ну что там? — спросил капитан Штайнфельд почти сразу, тогда как остальные выжидательно молчали.

— Первое столкновение с русскими! — сообщил Хартенек. — Их истребители оказались вовсе не из картона.

Поклонившись Йосту, он продолжал:

— По крайней мере, лейтенант Бертрам пишет, что они ему доставили немало хлопот.

Тут уж все попались в его ловушку. Они перестали есть, отложили ножи и вилки и даже перегнулись через стол, чтобы не упустить ни словечка. То, что рассказывал Хартенек, было для них чрезвычайно важно.

Хартенек говорил, как в былые дни, наставительно, высокомерно, а по отношению к старшим по званию почти вызывающе. Откинувшись на спинку стула, Йост ошеломленно внимал ему. Неужто Хартенек настолько утратил здравый смысл, что еще похваляется письмами Бертрама? Ведь все знали, что Бертраму пришлось уехать в Испанию, так как он, Йост, счел их отношения предосудительными. И вот теперь Хартенек привлекает к себе внимание письмами Бертрама, как будто всей этой истории и не бывало. Что может им руководить? Или он узнал о предстоящем суде чести и хочет втянуть сюда и Бертрама?

Хартенек меж тем продолжал говорить. Вдруг он улыбнулся и сказал следующее:

— Впрочем, для молодых людей тут тоже есть немало забавного. По случаю награждения капитана Бауридля испанским орденом был устроен праздник. Да, а надо сказать, вина, там, на юге, весьма тяжелые. Во всяком случае, один из юных господ — вы наверняка догадаетесь кто, ну, конечно, Завильский — поднял тост за предупредительность испанских дам! Бертрам пишет: местные жители сперва превратились в соляные столбы. Потом дамы попросту сбежали с праздника, разразился грандиозный скандал!

Все громко расхохотались, и сам Хартенек тоже. Только Йост молчал, его все больше брала оторопь. Ибо достаточно странно было и то, что Хартенек заговорил о письмах Бертрама, а уж этот анекдот — и того страннее. Разглядывая круглую голову Хартенека, Йост задавался вопросом, что может означать такой маневр.

— Мило, очень мило! — Безмозглый капитан Штайнфельд был очень доволен. — Но это и все новости?

— Отнюдь нет! — поспешил заверить его Хартенек. — Тут есть еще совершенно невероятные вещи. То, что там роют окопы по старинке, это еще ерунда. А вот, например, огневые позиции артиллерии на живописнейших, похожих на купол вершинах гор! Лейтенант Бертрам клянется, что видел это собственными глазами. Все эти средневековые штучки, вероятно, следствие войн с арабами в пустынях. Впрочем, испанцы извлекли из этих войн и полезный опыт. Пулеметный огонь с бреющего полета по гражданскому населению должен оказывать весьма деморализующее воздействие.

Хартенек уже чувствовал себя более чем уверенно, и в самом деле казалось, он хочет сделать доклад о достоинствах и недостатках подобной тактики. Он уже двумя пальцами — большим и указательным — взялся за очки, но тут терпение Йоста лопнуло.

— Увольте нас от теоретических занятий, Хартенек! — резко сказал он.

Раздались смешки, и Хартенеку пришлось умолкнуть. Его опять отодвинули в сторону, и ему оставалось лишь молча ждать, что же с ним будет дальше.

Я раздавлю его как вошь, думал Йост, с удовлетворением глядя на раздосадованное лицо Хартенека.

Если утром у Хартенека еще мелькали сомнения, прав ли он был, отправляя письмо, то теперь он был убежден, что поступить иначе просто не имел права.

После обеда он встал из-за стола, исполненный решимости. Даже но заглянув в бильярдную, он сразу направился в город. Возмущенный тем, как Йост заставил его замолчать, он стремительно вышагивал по городу на своих длинных ногах. Это было в последний раз, клялся он себе, сознавая, что Йост никогда бы не позволил себе столь презрительного тона, если бы не считал, что уже выиграл эту игру. И хотя этот эпизод только подчеркнул необходимость осуществления его замыслов, тем не менее при мысли о том шаге, который он намеревался сделать, Хартенеку становилось жутковато. Он все скрупулезно продумал, вплоть до вопроса, который он задаст, если его выставят вон. Хорошо, он может привести свою угрозу в исполнение, но чего он этим достигнет?