Лэйси из Ливерпуля - [41]

— Нет, конечно, — попыталась успокоить его Кора, хотя такая мысль приходила ей в голову, и она размышляла, удастся ли ей это. Все зависело от того, как заплатила бы Элис, чеком или наличными.

— Ты уже делала так раньше? — Его маленькие круглые глазки зло сверкали.

— Только один раз, — смиренно призналась она. — И то только потому, что это было личное дело.

— Ах да, хорошо, что вспомнил. Почему ты не сказала мне, что парикмахерская частично принадлежит тебе?

— Я не думала, что это имеет какое-то значение.

— Разумеется, это имеет значение, — нетерпеливо прервал он ее. — Совершенно очевидно, что ты намеревалась навредить своей невестке. Ты сделала ошибку, позволив чувствам затмить твой разум. — После этого он ушел, сказав, что собирается тщательно проверить все книги, чтобы убедиться, что она его не обманывала. К сожалению, он ей больше не доверял.

С тех пор Флинн не поручал ей никакой работы, не заскакивал для приятного времяпрепровождения, после которого обычно вручал ей пять шиллингов. Хуже того, однажды она увидела, как он выходит из парикмахерской Лэйси. Она установила за ним слежку и два раза видела его там же.

Как славно, что Кора имела доход от парикмахерской, потому что внезапно она обнаружила, что ей приходится полностью оплачивать дом на Гарибальди-роуд, чего она никогда не могла бы себе позволить на те жалкие гроши, которые зарабатывал Билли.

Ей крайне важно было вернуть доверие Горация Флинна. Он был не особенно стар, ему только-только перевалило за пятьдесят, но он был болен — об этом красноречиво говорил цвет его лица. У него пошаливало сердце. Оно билось неритмично, и она совсем не удивилась бы, если бы Флинн вдруг упал замертво. По правде говоря, она частенько надеялась, что так и случится. Кора знала, что во всем мире у него не было близких, только какие-то дальние родственники в Ирландии. Как-то раз они даже заговорили об этом.

— Мне не нравится сама мысль о том, что после моей смерти кому-то достанется все мое добро, нажитое тяжким трудом, — сказал он ей.

— Наверняка у тебя есть кто-то близкий, которому ты можешь оставить все, — невинно ответила Кора, зная, что у него есть только она.

— М-м. — Он задумчиво разглядывал ее. — В таком случае мне придется составить завещание.

С того времени, стоило ей оказаться у него дома, как она украдкой пыталась отыскать завещание, но если Флинн и составил его, то, должно быть, оно находилось у его поверенного, потому что найти завещание ей не удалось.

* * *

— Мне очень жаль, дорогой, но она ушла в кино, — сказала Элис отчаявшемуся парню на ступеньках.

— Опять! — вскричал Микки Лэвин. Он с такой силой запустил пальцы в свои черные кудри, как будто намеревался вырвать их с корнем. — Она ходила в кино вчера. Я ждал ее у «Паласа» на Марш-лейн, пока фильм не закончился, но не заметил, чтобы она выходила.

— Вчера она была не в «Паласе», а в «Рио» на Фазаскерли вместе с подругой по работе. Я не знаю, куда она отправилась сегодня, — добавила она на тот случай, если Микки вздумает снова ожидать Орлу у кинотеатра.

— Могу я войти и подождать ее? — Нижняя губа у него задрожала, как у ребенка.

— Я как раз собиралась лечь спать, дорогой, — солгала Элис. — Это не очень удобно.

— Тогда я посижу на ступеньках, пока она не вернется.

— Я не знаю, с какой стороны она придет.

— Я постараюсь не спускать глаз с дома.

Элис чувствовала себя ужасно, закрывая дверь перед носом несчастного парня. Она подошла к лестнице и окликнула дочь.

— Да, мам? — отозвалась Орла.

— Это был последний раз, когда я солгала Микки Лэвину по твоей милости. Он хороший парень и просто сходит по тебе с ума. Если ты больше не хочешь видеть его, скажи ему об этом прямо. Ты слышишь меня, Орла?

— Да, мам. — В спальне Орла зарылась лицом в подушку, чтобы никто не услышал, как она плачет. Слушать страдальческий голос Микки для нее было настоящей мукой. Она пыталась не думать о том, как он плетется вниз по Эмбер-стрит, жалкий и несчастный — такой же несчастный, какой и она чувствовала себя, если уж говорить откровенно. Это было все, что она могла сделать, чтобы не выскочить из дома вслед за ним и не окликнуть его. Ведь что получилось, когда она окликнула его тем вечером! Боже! Это было какое-то неземное ощущение, совершенно восхитительное. Она страстно желала, чтобы оно повторилось.

Но, напомнила себе Орла, она не из тех девушек, которые занимаются любовью в проходном дворе. Она намеревалась в один прекрасный день стать кем-то, кем-то очень важным. Господи, только вчера Берти Крэйг предложил ей поупражняться, чтобы она научилась стенографировать еще быстрее и могла стать репортером-интервьюером.

— Когда вы, скажем, берете интервью у политика, очень полезно записывать каждое его слово. Если он впоследствии начнет отрицать кое-какие свои высказывания, вы просто покажете ему свои записи, и дело сделано.

Политик! Когда-нибудь Орла действительно могла взять интервью у политика, и рядом с этим перспектива стать женой Микки Лэвина выглядела довольно жалкой.

Ах, если бы только ей удалось не думать о нем!

* * *

— До вчерашнего дня я не представлял себе, что вы — мать гения, — сказал Элис Нейл Грини.