Лейла, снег и Людмила - [35]

«Это он», – сказала Наталья про себя, стоя возле кухни и наблюдая, как новый сосед переносит в квартиру коробки с книгами. Люда заметила, как она следит за ним, и угадала ее мысли. Проходя мимо нее на кухню, Люда шепнула Наталье на ухо:

– Советую не возлагать большие надежды. Похоже, он интеллигент и вряд ли обратит на тебя внимание.

Наталья ответила быстро, подтверждая тем самым Людины подозрения:

– Ну и пусть. Я знала в своей жизни многих интеллигентов и могу сказать, что они заглядываются на женщин не меньше, а быть может, даже больше, чем остальные мужики.

Затем добавила, понизив голос:

– Что до меня, то мне все равно, образованный он или нет. Главное – чтобы в постели не кичился образованностью, а доказывал свое мужское достоинство.

Людмила громко и дерзко расхохоталась, привлекая внимание Максима Николаевича, и произнесла:

– Ну и нахалка же ты!

Максим Николаевич

Максим Николаевич решил переехать в комнату в коммунальной квартире, оставшуюся от матери, в поисках уединения. Особенно теперь, когда жизнь с женой стала невыносимой.

Он пришел сюда, чтобы похоронить в печальных глубинах памяти двадцать пять лет супружеской жизни. Ему хотелось погрузиться в забытье, в особенности потому, что после всего пережитого перед ним вплотную встал один вопрос… Хотя ответ на него не помог бы вычеркнуть из жизни потерянные годы, Максим Николаевич пытался понять: прожил он жизнь с женщиной, которую совсем не знал, или его жена переменилась внезапно, в один момент? И поскольку последнее казалось невозможным и не укладывалось в голове, то ему оставалось признать, что все эти годы он был самым безнадежным глупцом.

Да, видимо, он оставался тупицей все те годы, думая, что жена уважает и ценит его самого, а не его партийную карьеру, которая неизменно шла в гору с тех пор, как он получил должность в системе власти. Начав с места преподавателя истории в Ленинградском университете, Максим Николаевич дорос до руководителя университетской парторганизации, затем стал членом районного парткома, позднее – его руководителем… Бог знает, кем бы он мог еще стать, если бы не это внезапное потрясение, когда рухнула и разлетелась на осколки вся пирамида власти…

Тогда жена Лариса поставила его перед выбором: или он немедленно воспользуется своим партийным положением и связями и, пока не поздно, получит все, что можно, чтобы обеспечить их будущее и будущее дочери, или, опять же, пользуясь партийным положением и связями, пока не поздно, получит все, что можно получить, чтобы обеспечить…

– А если я этого не сделаю? – спросил он, смеясь.

– Сделаешь.

– Почему?

– Потому что только дураки пытаются оставаться честными в то время, когда все вокруг превратились в воров.

– Ты сама сказала: «воры». А я не хочу становиться вором.

– Тогда станешь нищим.

– Не думаю, что ситуация такова…

В тот момент Максим Николаевич говорил уверенно. Но эта вера умрет совсем скоро, когда он действительно окажется на грани нищеты, и его заработка университетского преподавателя, которым он стал вновь, не будет хватать даже на хлеб. Впоследствии жизнь перед его глазами превратится в сплошной театр, и героями сцены станут жулики; прежние идеалы, вырванные с корнями ветром перемен, будут собраны в кучу и брошены в мусорную корзину нового времени – не под покровом ночи, а средь бела дня, на виду у всех.

Есть ли смысл в том, чтобы человек оставался порядочным, справедливым и честным тогда, когда хозяевами жизни стали преступники?

Что касается его жены, то она не занимала себя вопросами: сейчас искать ответы – все равно что ловить черного муравья, ползущего в кромешной тьме по черной скале. Но Лариса смогла разглядеть в этой темноте одну-единственную правду: ее муж больше ни на что не годен, особенно в наступивший век перемен. Будет лучше самой выйти на поле сражения, отшвырнув его от себя подальше, чтоб не мешал своим наивным бредом, состоявшим из канувших в лету представлений. Пусть захлебнется и утонет в тумане своих иллюзий, – решила она.

За короткие месяцы Лариса смогла воспользоваться прежними связями. «Новая власть – это та же старая, но с другими названиями и представлениями», – повторяла она везде. И в результате получила долгосрочные договоры по аренде торговой недвижимости в центре города.

Бизнес Ларисы оказался намного выгоднее, чем она ожидала. Открываемые ею магазины стали приносить тысячные доходы, которые она не успевала считать.

В течение одного года жизнь семьи преобразилась. Из прежней квартиры они переехали в другую, расположенную в центре города, неподалеку от Невского проспекта, с евроремонтом и новейшей итальянской мебелью. Вместе с женой переехал и Максим Николаевич, несмотря на то, что ему больше не оставалось места в ее жизни. Он стал в доме лишней фигурой. Его присутствие раздражало Ларису, в особенности, когда он часами просиживал у окна, молчаливо наблюдая осеннее ненастье, погруженный в собственные мысли и поиски истины. Максим Николаевич согласился переселиться лишь под давлением дочери, заявившей, что без отца она никуда не переедет. Лариса поставила условие, что теперь супруги будут жить раздельно, каждый в своей комнате. В новой квартире он старался выходить из своей комнаты по возможности редко, избегая столкновений с женой и не желая видеть лишний раз хмурое выражение ее лица и слышать ее грубый голос. Она будто сняла маску, прикрывавшую ее многие годы, и теперь он увидел это лицо во всей его неприглядности. Ее мысли и даже смех стали казаться Максиму Николаевичу полными злобы.