Лейла, снег и Людмила - [132]

– Да.

Андрей рассмеялся:

– Это хорошо.

– Но она умерла полгода назад.

– Это ужасно, – произнес он после некоторой паузы, потрясенный новостью.

– Но Рашид сейчас уехал на месяц на родину вместе с сыном. Хочет оставить его там, у родителей.

Остаток дня пролетел быстро, и они расстались к вечеру. Андрею нужно было возвратиться в Москву, где его ждала работа. Когда Лейла протянула руку для прощания, он ее поцеловал.

– Ты избегала разговора о нас с тобой, поэтому я не стал настаивать. Но на этот раз я не тороплюсь. Но и не отступлю, как уже сказал. Подумай спокойно.

Неделя тянулась бесконечно долго. За это время Лейла отчетливо поняла, что бороться со своими чувствами равносильно самоубийству. Если она не увидит Андрея, сердце ее заглохнет, перестанет биться.

В воскресенье утром она встретила его на вокзале. Они позавтракали в кафе и отправились в Летний сад. Во время двухчасовой прогулки Андрей вел себя сдержанно, и они напоминали начинающих влюбленных. Встретившись взглядами, замолкали, а потом, заметив это, решали возобновить прерванную беседу, но обнаруживали, что забыли, о чем говорили. Однако Лейла и в этот раз не стала рассказывать о тех десяти годах своей жизни. Андрей не спрашивал, и она предпочла не затрагивать этой темы, чтобы не омрачать радость встречи. И вновь отложила разговор до наступления подходящего момента.

Неожиданно он взял ее за руку, и сердце ее учащенно забилось. Спустя пару минут Лейла произнесла, отводя взгляд:

– Андрей! Через несколько месяцев мне придется уехать.

Он остановился и посмотрел ей в лицо:

– Ты не уедешь! Ты останешься здесь, со мной.

– Откуда такая уверенность? – улыбнулась она.

– Разве ты не любишь меня?

Никогда раньше Лейла не говорила ему о своих чувствах, но теперь Андрей спрашивал об этом с удивлением, будто ее любовь к нему была чем-то само собой разумеющимся, и не признаться с ее стороны было бы глупо. И Лейла, не в силах сдержать хлынувший из самого сердца порыв, взволнованно ответила:

– Да! Я не говорила тебе, но я любила тебя и тогда, раньше, и страдала, когда ты уехал. Я все время мечтала, чтобы ты вернулся.

Это было трудное признание. Она произносила слова, а в глазах ее блестели слезы.

Лейла попыталась улыбнуться. Она знала, что глаза ее полны слез, и от этого улыбка вышла смущенной.

Все это очаровало Андрея. Ее признание в любви, ее искренность, печаль, стыд, смущение… Он не понимал причины этих слез: ведь она признавалась в любви тому, кто, она знала, любит ее. Но эта смесь чувств казалась невыразимо прекрасной, – прекрасной своей таинственностью – и до такой степени магической, волнующей и загадочной, что Андрей готов был отдать жизнь, лишь бы не потерять Лейлу во второй раз.

Он остановился, пробуя ее обнять, но она отстранилась, прошептав: «Не надо… Не здесь».

И только вечером, когда они оказались вблизи ее дома, подальше от людских глаз, ему удалось обнять Лейлу. Он притянул ее к себе, и на несколько секунд она оказалась в его объятиях. Андрею казалось, что он никогда в жизни не испытывал такого счастья.

– Давай зайдем, – прошептал он ей на ухо.

И внезапно Лейлу охватил страх. Подобного она не испытывала никогда прежде и не находила ему объяснения. Но он не оставлял за ней выбора, принуждал к отказу, будто согласие могло означать рискованную авантюру, последствия которой она не могла предугадать.

– Извини, Андрей. Мне кажется, еще рано. Давай немного подождем, – сказала она. В этот момент Лейла старалась не думать о Рашиде и своей истории с ним, но чувствовала, что тень ее висит над ней, как тяжелый мрак ночи.

Отказ хотя и противоречил его желанию, но в то же время вызывал у Андрея не меньшую радость и волнение, чем физическое влечение. Он жаждал этой сдержанности Лейлы, отказа и скромности не меньше, чем ее саму. Его неодолимо тянуло к ее скрытому и загадочному миру.

Андрей все еще обнимал Лейлу. Ее желание остаться с ним казалось непреодолимым. Как ей хотелось отдаться своим чувствам и впустить его, провести с ним вечер, уснуть в его объятиях, долго беседовать с ним, слушать его голос, целовать, смотреть ему в лицо, гладить его волосы, ощущать запах любимого тела, делать все, что велит сердце, погрузиться в это беспредельное счастье.

Но страх был сильнее.

Внезапно у нее потекли слезы.

– Почему ты плачешь? Отчего тебе грустно?

– Не знаю. Мне кажется, я плачу потому, что люблю тебя, – сказала она глуховато. – Кто сказал, что слезы выражают только горе и радость? Мои слезы выражают любовь, – добавила она, стараясь улыбнуться.

Андрей не знал, что ответить. Он поцеловал ей руки. Поцеловал лоб, глаза, потом губы – долгим поцелуем, и в этот момент забыл о желании и погрузился в иное наслаждение – словно утонул в ярком свете.

В тот вечер он, простившись с ней, уехал в Москву. Прощание было трудным, но эта трудность придавала ему особую прелесть. Андрей понимал и чувствовал это, хотя сердце разрывалось от горечи расставания с Лейлой. Словно какая-то невидимая, но светлая рука благословляла его и освещала темные уголки его души. Он страдал счастливо, ибо та боль, которую он принял и которой не пытался сопротивляться, та мучительная любовь, те желание, ожидание и страсть, отложенные на потом – все придавало любви другой, забытый смысл и обогащало ее новым содержанием – волшебным и возвышенным.