Лейла, Кайла, Кейла и Келайла - [16]

— Она чудесная! Я ее вижу.

Асур вывернул шкатулку из ее рук и, размахнувшись, швырнул. Брызнули, зазвенев, тонкие осколки. Келайла ахнула, сжав порезанную руку, с которой медленно капала кровь.

— Пошли, бродяжка. Благодари судьбу, что ты слепа. Иначе мне пришлось бы убить тебя, чтоб никому не показывала дорогу в тайную мастерскую великого Асура.

Молча провел он ее новыми коридорами, другими лестницами и переходами. И когда Келайла совсем устала и готова была расплакаться, свет наконец, появился снова, но тут же исчез, прихлопнутый маленькой дверкой.

— Спать будешь тут.

— Спасибо, — прошептала Келайла, но в темноте уже никого не было, дверка захлопнулась, загремел снаружи замок.

Наощупь она нашла узкий сундук, покрытый рваной вонючей овчиной, рядом — шаткий столик, совсем крошечный. Села, медленно снимая с плеча сумку. Рука сильно болела, она сжала кулак, другой рукой вынимая из сумки платок, чтобы перевязать ссадину. И ахнула, приближая ладошку к глазам. Маленький осколок шкатулки, который порезал кожу, застрял в рукаве платья, сиял клинышком, освещая растопыренные пальцы и угол стола. И, будто прибавляя девочке сил и проясняя зрение, показал в темноте, которая становилась полумраком — видишь, смотри! Вот столик, его когда-то сколотили из сосновых дощечек, поставив на длинные чурбачки. А вот круглое окошко, закрытое ставенкой. Стена, кто-то белил ее давным-давно, и она все еще пахнет мелом, как платье, которое выстирала и сложила в сундук бабушка Целеста.

Келайла вытащила из рукава осколок, подняла его над головой, осматриваясь. Он, как маленькая свеча, размером поменьше ее мизинца, послушно светил, показывая ей — уже привыкшей к тому, что слепа — предметы, стены, неровный пол.

— Если ты такой маленький и такой волшебный, какой же была та шкатулка? И кто делал ее с такой любовью? Что хотел в ней сохранить? — Келайла бережно положила осколок, прикрыла краешком платка. Исчезло все, на что он светил, но сам мягкий огонек остался. Словно шептал ей что-то, чего она не могла понять. А еще — ужасно устала…

Вдруг мастер Асур увидит осколок и заберет? Девочка туго замотала его в платок и сунула на самое дно сумки. Легла на вытертую овчину, закрывая снова ослепшие глаза. Ей уже не было страшно. Завтра, решила, засыпая. Будет день, будет мне пища, не зря в коридоре за поворотом мерцал свет и пахло горячей едой. Наверное, там кухня. А маленький волшебный осколок вдруг поможет ей найти пропавших сестер?

* * *

Весь следующий день и еще два дня Келайле пришлось провести в каморке, запертой на замок. Видно, Асур отправил людей на поиски анберов, поняла девочка, и теперь ждет, когда они вернутся с добычей и рассказами.

Сидеть под замком было скучно, но она понимала, нужно дождаться. Поесть ей принесли, просовывая миску с кашей и кусок хлеба в окошко на запертой двери, а на столе она обнаружила кувшин с водой. В крошечной кладовке обнаружилось ведерко с крышкой.

Все свободное от сна и еды время она скоротала, разглядывая при свете осколка свою темницу. Хотела даже открыть окошко и посветить клинышком наружу, но испугалась, что там вдруг белый день, и ее увидят, отберут волшебный осколок, которому дала имя — Светлячок.

Насмотревшись, прятала в платок и шепотом пела ему песенки, рассказывала сказки, те самые — про котят и рыбок. И так заскучала по маме и отцу, что несколько раз плакала, хотя уговаривала себя быть сильной и смелой.

На четвертый день замок загремел, распахнулась дверца.

— Пойдем, — сказал знакомый голос.

Снова шли молча, снова мерзли пальцы Келайлы, схваченные ледяной рукой. Она шла и боялась, что работники ничего не нашли, и ее накажут, как наказали Явора, или еще хуже — выгонят из дворца, выставят за кованые ворота.

— Ну? — сказал Асур, отпуская ее руку, — говори, что видишь?

Келайла прошла вперед, указывая на яркие пятна и светлые искры.

— Вот анберы. И это. И вот еще — мелкие, но совсем живые.

— Хорошо. Заберите ее.

Кто-то схватил за плечо. И потащил обратно, теми же лестницами и переходами. Втолкнул снова в крошечную темницу. Громыхнул снаружи замок.

— Эй! — закричала Келайла, толкая дверь, — эй! Я же сделала, что обещала! Выпустите меня. Ты обещал мне награду, великий мастер Асур! Так нельзя. Нельзя обманывать!

Но к мастеру она попала только на следующий день.

— Вот самородки, — сказал низкий голос, гремя яркой горкой на столе, — серебро, разное. Будешь говорить, откуда взято, про каждый в отдельности. Потом скажешь про новые вещи. Поняла? Есть ли такие, что сделаны из таких самородков.

— Ты обещал мне награду, великий мастер Асур!

Мастер засмеялся.

— Награда тебе — жизнь. И еда. Я могу бросить тебя сторожевым псам, за то, что пыталась залезть в кладовые при мастерских! Они отгрызут тебе нос и уши. Потом убьют. Давай, начинай.

— Нет, — сказала Келайла, — сперва поклянись, что я получу то, чего попрошу. И тогда я буду рассказывать о золоте и серебре, о каменьях. Все, что тебе нужно узнать. Все, что захочешь.

— А чего же ты хочешь, слепая бродяжка? — голос мастера казался шипением змеи.

Нет, подумала, Келайла, змея — это мудрая Сейша, ее голос мерцает бликами невидимой тайной короны. А голос мастера — будто пришел из совсем темных мест.