Левые психопаты. От якобинцев до движения «Оккупай» - [7]

«То, чего не хватает почти всем дегенератам, это чувства этики и понимания того, что правильно, а что неправильно. Для них не существует никакого закона, никакой благопристойности, никакой умеренности. Чтобы удовлетворить любой мгновенный импульс, или склонность, или каприз, они совершают преступления и переходят границы дозволенного с самым большим спокойствием и самодовольством, и не постигают того, что другие люди за это на них обижаются. Когда это явление присутствует в высокой степени, мы говорим о «моральном безумии» словами Модсли; существуют, однако, более низкие стадии, на которых сам дегенерат, возможно, и не совершает непосредственно какого-либо действия, которое приведет его к конфликту с уголовным кодексом, но, по крайней мере, утверждает теоретическую законность преступления; с философски звучащей напыщенностью пытается доказать, что «добро» и «зло», достоинство и грех это произвольно установленные различия; впадает в восторг от злодеев и их поступков; утверждает, что обнаружил красоты в самых низких и самых отталкивающих вещах; и пытается пробудить интерес к любому скотству и так называемое «понимание» того.

Двумя психологическими корнями морального безумия, во всех его степенях развития, являются, во-первых, неограниченный эгоизм, и, во-вторых, импульсивность: - то есть, неспособность сопротивляться внезапному импульсу к любому поступку; и эти особенности также составляют главные интеллектуальные стигматы дегенерата».

Психологические типы, которые описывал Нордау, теперь известны как нарциссисты и социопаты. Как упоминал Нордау, эти «маттоиды» формулируют основные положения и теории, чтобы интеллектуализировать и оправдать свою ненависть к цивилизованным ценностям, которые они стремятся уничтожить. Нарциссисты и социопаты - обычные типы среди лидеров левых. Нордау рассматривал то, как «маттоид» использует революцию в качестве выхода для своих разрушительных стремлений:

«Ввиду исследований Ломброзо [Ломброзо, Физиономия анархистов, 1891, стр. 227] едва ли может быть подвергнуто сомнению, что писания и действия революционеров и анархистов также могут быть приписаны к вырождению. Дегенераты неспособны приспосабливаться к существующим обстоятельствам. Эта неспособность на самом деле является признаком болезненного изменения в каждом виде, и вероятно основной причиной их внезапного исчезновения. Он поэтому бунтует против условий и представлений о вещах, которые он обязательно воспринимает как болезненные, в основном, потому что они налагают на него обязанность самообладания, к которому он неспособен из-за своей органической слабости воли. Так он становится улучшите-лем мира, и разрабатывает планы относительно того, как сделать человечество счастливым, которые, без исключения, выделяются как своей пылкой филантропией и часто трогательной искренностью, так и нелепостью и чудовищным незнанием всех реальных обстоятельств».

Эти «маттоиды» - нарциссисты и социопаты - если бы они были менее интеллектуальны, то были бы обычными преступниками; насильниками, грабителями, ворами и головорезами. Вместо этого из-за своего интеллекта они направляют свои разрушительные убеждения в разрушительную политику и теории: левые. Они набирают своих последователей, как среди обычных преступников, так и среди невротиков.

Это «маттоиды» дают философское оправдание насилию, совершенному против цивилизованных ценностей во имя «свободы», и продолжают поддерживаться сегодняшней интеллигенцией, которая и сама часто нарциссического типа, как «великие мыслители». Нордау писал о них:

««Дегенерат», говорит Легрэн, [Поль Морис Легрэн, Du delire chez les degeneres; Париж, 1886, стр. 11] может быть гением. Плохо уравновешенный ум восприимчив к самым высоким концепциям, в то время как, с другой стороны, в том же уме можно встретить черты подлости и мелочности, что тем более поразительно ввиду того факта, что они сосуществуют с самыми блестящими качествами. «Что касается их интеллекта, то они могут» (по словам Жака Рубиновича, Hysterie male et degenerescence; Париж, 1890, стр.33), «достичь высокой степени развития, но с моральной точки зрения их существование полностью нарушено... Дегенерат будет использовать свои блестящие способности одинаково хорошо как на службе какой-либо великой цели, так и в удовлетворении самых низменных наклонностей (Ломброзо упомянул большое количество бесспорных гениев, которые были при этом бесспорными маттоидами, графоманами, или явными сумасшедшими)».

Левые вообще, зовутся ли они социал-демократами, коммунистами или либералами, притворяются волной будущего. Само слово «левые» сделано синонимом слова «прогресс», в то время как любой человек, доктрина или учреждение, выступающие против левых взглядов, унижаются как регрессивные. Все же, как указал Нордау более века назад, эти «прогрессивные», которые хотят разрушить традицию и переделать мир, на самом деле являются глашатаями атавизма, возвращения к примитиву: в искусствах, в этике или в политике. Нордау продолжает:

«Регресс, рецидив - это вообще идеал этой группы, которая смеет говорить о свободе и продвижении. Они хотят быть будущим. Это одна из их главных претензий. Это одно из средств, которыми они ловят больше всего простаков. Мы, однако, видели во всех отдельных случаях, что это не будущее, но более всего забытое, далеко ушедшее прошлое, о котором заикаются и шепелявят дегенераты, вместо того, чтобы говорить. Они произносят односложные крики, вместо того чтобы строить грамматически и синтаксически ясно сформулированные фразы. Они малюют каракули как дети, которые пачкают столы и стены шаловливыми руками. Они сочиняют музыку как эти желтые аборигены Восточной Азии. Они путают все искусства, и приводят их обратно к тем примитивным формам, которые были у них до того, как эволюция дифференцировала их. Каждое из их качеств является атавистическим, и мы знаем, кроме того, что атавизм - один из самых постоянных признаков вырождения».