Левые психопаты. От якобинцев до движения «Оккупай» - [27]

Женни рационализирует отвращение своего мужа к регулярному труду, заявляя, что, так как экономическая ситуация сомнительна для всех, никто не должен быть настолько дерзким, чтобы расспрашивать ее о делах Карла. Возможно, эта рационализация была попыткой замаскировать ее собственное чувство неловкости из-за безответственности ее мужа? Во всяком случае, Женни фон Вестфален вела себя в надменной манере, которая выдает ее подспудное чувство неуверенности и самоуничижения. Отец Карла, Генрих, который писал о Женни своему сыну, заметил то, что, кажется, было неопределенным предчувствием:

«Но я отмечаю поразительное явление в Женни. Она, которая так полностью предана тебе с ее искренним, чистым расположением, время от времени, непреднамеренно и против своего желания выдает своего рода страх, страх, заряженный предчувствием, который не избегает моего внимания, который я не знаю, как объяснить, и все следы которого она попыталась стереть из моего сердца, как только я указал ей на это. Что это означает, что это может быть? Я не могу объяснить это самому себе, но, к сожалению, мой опыт не позволяет мне так легко обмануться».

Марксы были явно высокомерны по отношению ко всем людям вокруг них, включая буржуазное «высшее общество». Но они определенно отвергали простую жизнь, чтобы «соблюсти приличия» перед теми, которых они презирали. Действительно, можно было бы спросить, была ли хоть какая-то часть человечества, какой-то «класс», к которому они не чувствовали бы презрения? Здесь, похоже, была рационализация чувств отчуждения от любого класса общества; чувства неадекватности, спроецированного, как это часто бывает, с маской превосходства и надменности.

Женни и Карл были уверены, что эти дураки из «общества», которые спрашивают, когда Карл получит работу, чтобы оплатить свои счета и содержать свою семью, сами скоро падут с крахом капитализма. Женни пишет, заверяя Карла:

«Разве нельзя повсюду видеть признаки землетрясения и подрыва основ, на которых общество построило свои храмы и лавки? Я думаю, что время, этот старый крот, скоро прекратит рыться под землей - действительно в Бреслау снова были грозы. Если бы мы только смогли протянуть какое-то время, пока наш младший ребенок вырастет».

Ожидая революции, Женни должна была поддерживать внешний вид достатка перед высшим обществом, отговорка, чтобы смягчить отказ Карла получить работу:

«Мой дорогой, я часто очень волнуюсь по поводу нашего будущего, и ближайшего и более отдаленного, и я думаю, что я понесу наказание за мое богатство и чванство здесь. Если ты можешь, успокой мои мысли насчет этого. Здесь слишком много говорят со всех сторон об устойчивом доходе. На это я отвечаю просто с помощью моих розовых щек, моей чистой кожи, моего бархатного плаща, шляпы с пером и утонченной причёски. Это имеет самый лучший и самый глубокий эффект, и если в результате я и становлюсь подавленной, то никто не видит этого».

Родственники как источник денег

Долги владельцам лавок и ремесленникам ради стереотипно буржуазного тщеславия, похоже, были постоянной особенностью жизни обоих. Женни пишет Карлу: «Только один большой жизненный вопрос, о счетах портного и портнихи, все еще ждет благоприятного решения, которое я надеюсь, скоро будет принято».

В письме к Энгельсу в 1848 году Маркс предложил средство извлечения большего количества денег от отца Энгельса: «Я составил верный план, как раздобыть деньги от твоего старика, поскольку у нас теперь нет ничего. Напиши мне письмо о просьбе (насколько возможно грубой), в котором ты перескажешь свои прошлые превратности, но таким способом, чтобы я мог передать это твоей матери. Старик начинает о чем-то догадываться».

В письме к Энгельсу в 1852 году Маркс был полон надежд на смерть дяди Женни: «Единственные хорошие новости, которые мы получили, пришли от моей властной невестки, новости о болезни несокрушимого дяди моей жены. Если этот пес теперь умрет, я выпутаюсь из трудностей». Маркс рассказывал Энгельсу об «очень счастливом случае» - смерти дяди Женни:

«Вчера нам сообщили об очень счастливом случае, смерти дяди моей жены, в возрасте 90 лет. В результате моя теща сохранит ежегодный доход в двести талеров, и моя жена получит почти сто фунтов; может быть и больше, если старый пес не оставил своей экономке часть своих денег, не включив их в завещание».

Отметьте, что этот защитник интересов пролетариата надеется, что ни одна часть наследства Женни не будет потрачена впустую на экономку покойного дяди.

Маркс написал Энгельсу в 1861 году, поздравляя себя с получением денег от дяди:

«Сначала, о деле. Для начала я выжал 160 фунтов из моего дяди так, что мы смогли заплатить большую часть наших долгов. Моя мать, с которой нельзя даже и говорить о наличных деньгах, но кто быстро приближается к своему концу, уничтожила несколько долговых расписок, которые я дал ей в прошлом. Это было явно приятным результатом этих двух дней, которые я провел с нею».

Тут примечательно, что помимо денег, которые Маркс «выжал» у своего дяди, он совершенно не заботился о своей матери, «быстро приближающейся к концу», (конечно кроме того, каким будет его наследство), но зато получил некоторое удовлетворение от того, что его посещение привело к тому, что мать списала кое-что из его долгов.