Левша на обе ноги - [6]

— Не извиняйтесь, дружище! Я у вас в неоплатном долгу. Во-первых, вы с безошибочным сценическим чутьем точно определили, в каком именно месте действие необходимо оживить, — и вы его оживили. Это прекрасно, а еще того лучше — вы повергли мисс Уивер в истерику, и она подала заявление об уходе. Завтра она нас покидает.

Генри ужаснули масштабы причиненного им бедствия.

— Что же вы будете делать?

— Что будем делать? Да мы молились о чуде, которое избавило бы нас от мисс Уивер! Только такому гению, как вы, оказалось под силу этого добиться. А героиню может сыграть жена Сидни Крейна, даже без репетиций. В прошлом сезоне, в Лондоне, она готовила эту роль во втором составе. Крейн только что звонил ей по телефону, она приезжает вечерним экспрессом.

Генри сел на постели.

— Как?!

— Что еще не слава Богу?

— Жена Сидни Крейна?!

— А что такое?

Мрак окутал душу сыщика.

— Это она — наша заказчица. Теперь меня снимут с задания и вернут в Лондон.

— Вы что, серьезно? Жена Сидни Крейна?

Джелифф смотрел на Генри с почти суеверным восхищением.

— Дорогой мой, — прошептал актер, — вы меня пугаете. Ваши способности талисмана не знают границ. Вы каждый вечер устраиваете нам аншлаг, вы изгоняете мисс Уивер, а теперь еще и это. Я ставил на Крейна, хотя не дал бы двух пенсов за свой шанс выиграть.

— Завтра мне придет телеграмма от босса с требованием вернуться.

— Оставайтесь. Вступите в труппу.

Генри вытаращил глаза.

— Вы серьезно? Я не умею петь и танцевать.

Джелифф заговорил с жаром:

— Мой мальчик, на Стрэнде я за полчаса наберу сотню бездельников, которые умеют петь и танцевать. Зачем они мне? Пусть отправляются на все четыре стороны. А вы — человек-подкова, король талисманов! Таких теперь просто не делают; чертежи утеряны. Поступайте в труппу, я вам подпишу контракт на любой срок. Вы мне необходимы. — Актер встал. — Подумайте, и завтра дайте мне знать. Посмотрите, сравните: ну какой из вас сыщик? Да вы не отыщете большой барабан в телефонной будке! Вы всего лишь один из многих. А как талисман — вы единственный в своем роде! Мой мальчик, в театре вы просто обречены на успех. Актерские способности — дело десятое. Смотрите, сколько прекрасных актеров не могут найти работу. А почему? Им не везет, только и всего. К вашей удаче еще немножко опыта, и вы оглянуться не успеете, как станете звездой. Подумайте хорошенько и дайте мне знать завтра с утра.

Перед мысленным взором Генри возникло видение: Элис больше не отворачивается от него; Элис рука об руку идет с ним к алтарю; Элис открывает своими неземными пальчиками конверт с его зарплатой…

— Стойте! — сказал он. — Не уходите! Я дам вам знать немедленно!

Место действия — Стрэнд, у поворота на Бедфорд-стрит. Время — тот мирный час, когда суетный день клонится к вечеру и артисты в ярких одеждах, с помятыми лицами, рассказывают друг другу, как хорошо они сегодня играли.

Чу! Чей-то голос.

— Еще чего! Кортнейдж и Командир [2] без конца меня приглашают, но я каждый раз им отказываю. Только вчера я сказал Малони: «Нет, это не для меня! Я, как всегда, поеду со стариной Уолли Джелиффом, и не напечатали еще столько денег, чтобы я ради них его бросил». Малони ужасно разволновался. Он…

Это голос Пайфилда Райса, актера.

На выручку юному Гасси

Тетя Агата преподнесла мне свой сюрприз еще до завтрака. И в этом она вся. Я бы, конечно, мог и дальше распространяться о том, какие люди бывают грубые и бесчувственные. Но довольно будет сказать, что она подняла меня совершенно ни свет ни заря. Не было еще и половины двенадцатого, когда недремлющий Дживс оборвал мой безмятежный сон сообщением:

— Вас желает видеть миссис Грегсон, сэр.

Я подумал: лунатик она, что ли, блуждает по ночам? Но пришлось все-таки вылезти из-под одеяла и закутаться в халат. Я слишком хорошо знаю свою тетю — если она желает меня видеть, значит, она меня увидит. Такой человек.

Она сидела в кресле, прямая, будто доску проглотила, и смотрела перед собой в пространство. Когда я вошел, она смерила меня неодобрительным взглядом, от которого у меня всегда позвоночник размягчается, как студень. Тетя Агата — железная женщина, что-то вроде старой королевы Елизаветы, я так себе представляю. Она помыкает своим мужем Спенсером Грегсоном, несчастным старикашкой, который играет на бирже. Помыкает моим двоюродным братом Гасси Мэннеринг-Фиппсом. И его матерью, своей невесткой. И, что хуже всего, мною. У нее акулий глаз и твердые моральные устои.

Есть, наверно, на свете люди, что называется, твердокаменные, с нервами-канатами, эти, возможно, способны ей противостоять; но если вы обыкновенный смертный вроде меня и любите жить тихо и спокойно, вам при ее приближении ничего другого не остается, как свернуться в клубок и молить небо о спасении. Чего захочет от вас тетя Агата, то вы и сделаете, знаю по собственному опыту. А если не сделаете, то будете потом недоумевать, с чего это народ в старину так волновался, когда попадал в немилость к испанской инквизиции?

— Привет, привет, тетя Агата! — поздоровался я.

— Берти, — произнесла она, — у тебя кошмарный вид. Просто забулдыга какой-то.

Я ощущал себя расклеившимся почтовым пакетом. Я вообще с утра пораньше бываю не в наилучшей форме. Что я ей и объяснил.