Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня - [47]

Мысль кажется свободною, но в человеке есть нечто могущественнее её, могущее управлять ею. [129]

Всему есть причина, только не сознанию: я сознаю потому, что сознаю. [130]

Сознание есть созерцание созерцателя. Созерцатель в зависимости, созерцание свободно. [131]

Сознание есть воспоминание без содержания. [132]

Человек уходит из времени, когда сознаёт своё сознание. [133]

Человек есть всё, но во времени; Бог есть всё вне времени. [134]

Я – неполное сознание Всего. [135]

Тайна в том, что я каждую минуту другой и всё тот же.

То, что я всё тот же, делает моё сознание; то, что я всякую минуту другой, делает пространство и время. [136]

…Сознание жизни во времени и пространстве есть не полное сознание жизни, а только приближение, приготовление к нему. Настоящая жизнь начинается только тогда, когда человек сознаёт своё духовное, внепространственное и вневременное начало. Только тогда жизнь получает настоящее значение…

(…) Так что люди знают две жизни и приписывают два различных значения слову «жизнь». Одно значение есть понятие движущейся, отделённой от всего остального материи, признаваемой человеком собой, и второе – неподвижное, всегда равное себе, духовное существо, которое человек признаёт собою.

(…) Понятия эти кажутся различными, но, в сущности, тут не два, а только одно понятие: понятие сознания себя духовным существом, заключённым в пределы. Признание жизнью пространственное и временное существование отделённого существа есть только недодуманность. Сознание себя отделённым от Всего существом возможно только для духовного существа. Духовное же существо не может быть ни пространственно, ни временно. И потому признание всею жизнью материальное временное существование человека есть только ошибка мысли, – есть признание части за целое, – последствия за причину, есть такая же ошибка мысли, как признание силою, движущею колесом мельницы, падающую струю воды, а не реку. [137]

Мы знаем жизнь только как нечто отделённое от всего мира. Как отделённые от всего существа мы не можем мыслить иначе, как в пространстве и времени. Но пространственные и временные соображения нужны нам только для руководства нашего отдельного существа в этом мире. Для познания же своего истинного «я» пространственные и временные соображения не только не помогают, но служат главным препятствием к пониманию, потому что, рассуждая об этом «я» в условиях пространства и времени, они неизбежно приводят к бесконечности – малой или большой, при которой уже всё становится непонятным. [138]

Стоит человеку взглянуть на себя как на телесное только существо, и он становится неразгадываемой загадкой, нераспутываемым противоречием. [139]

Жизнь ограниченного сознания: наша жизнь и жизнь всех отдельных существ сознаётся нами движением и материей во времени и пространстве. Для жизни же неограниченного сознания нет ни времени, ни пространства, ни движения, ни материи. Такая жизнь непонятна нам; но она есть. Одна она есть. Наша же жизнь и всех отдельных существ есть только проявление её. – Такая неограниченная жизнь невыразима словом, непонятна рассудку, но мы знаем её; знаем потому, что она есть мы, и мы – это она. Мы знаем её помимо рассудка, соединяемся с ней вне области рассудка. Для рассудка мы можем объяснить себе существование такой неограниченной жизни тем, что она соединяет в одно всё существующее так же, как мы воспоминанием соединяем в одно всю свою прошедшую жизнь и воображением соединяем в одно жизнь других существ. Мы соединяем так только ограниченное число событий и существ, Бог же соединяет в себе всё. [140]

Как соединить то, что разделено временем?

Мы соединяем это сознанием в себе. Я – то, что был 70 и 65, и 60…… лет тому назад. – Я всё это вместе. Для высшего существа не только я разных времён одно существо, но одно существо я и мои дети, и мои предки. [141]

Удивительно, как мы привыкли к иллюзии своей особенности, отделённости от мира. Мы видим, чувствуем – жизнь заставляет нас всякую минуту чувствовать нашу связь и зависимость от мира, чувствовать свою нецельность, и мы всё-таки верим, что мы, наше я – что-то такое, во имя чего можно жить. А между тем, когда ясно поймёшь эту иллюзию, то удивляешься, как можешь не видеть того, что ты – не часть целого, – а временное и пространственное проявление чего-то невременного и непространственного. [142]

…Деятельность мысли, духовное начало, само по себе безвременно, но только проявляется во времени, когда оно проявляется в телесной жизни, оно всегда было, есть и будет одно и то же, но только раскрывается чем-то таким, что мы называем телом. Всё большее и большее раскрытие этого духовного начала в том, что мы называем телом, и есть наша жизнь. Духовное начало это безвременно и неподвижно: движутся только телесные, вещественные условия, которые более или менее скрывают неподвижное, безвременное, невещественное, внепространственное «я». (…) …Телесные мирские условия в моём теле и вне его исчезают перед всё большим и большим раскрытием моего духовного «я». Вот это-то освобождение духовного начала от телесных условий, совершающееся в жизни человека, проявляется в нас работой мысли. И эта работа мысли освобождает от затемнения иллюзией тела. Телом человек не может быть свободен. Духом же не может быть несвободен. Работа мысли есть сознание своей духовной свободы. И это сознании побеждает тело. [143]