Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня - [46]

Хорошо, я неподвижно, но оно освобождается, т. е. совершается процесс освобождения, а процесс непременно совершается во времени. Да, то снятие покровов, которое составляет освобождение, совершается во времени, но я всё-таки неподвижно. Освобождение сознания совершается во времени: было больше, стало меньше, или было меньше – стало больше сознания. Но само сознание одно – неподвижно, оно одно есть. [117]

…Нам кажется, что по небу бежит луна промеж туч. Бежит же туча, а луна стоит. То же и с духовным существом, которое мы сознаём. Оно неподвижно и всегда равно само себе; изменяется только его область, сознаваемая нами. [118]

Истинная жизнь есть сознание себя, она же есть нравственная жизнь. Я сознаю себя. Кто же этот я, который сознаёт себя? Это – божественное, вечное, всемирное начало, которому я могу быть причастным. Свобода воли только в том, что мы можем переходить из низшего сознания в высшее. [119]

Жизнь есть сознание. Сознаний два: одно – низшее сознание: сознание своей отделённости от Всего; и высшее сознание: сознание своей причастности ко Всему, сознание своей вневременности, внепространственности, своей духовности, сознание всемирности. Первое сознание – своей отделённости – я называю низшим потому, что оно сознаётся высшим духовным сознанием (я могу понять, сознать себя отделённым). Второе же сознание – духовное – я не могу сознать. Я сознаю только, что я сознаю, и сознаю, что я сознаю, что сознаю, и так до бесконечности. Первое сознание (низшее) даёт, вследствие своей отделённости, понятие телесности, материи (и движения, и потому пространства и времени); второе же сознание не знает ни телесности, ни движения, ни пространства, ни времени, ничем не ограничено и всегда равно само себе. Вся задача жизни состоит в перенесении своего я из отделённого в всемирное, духовное сознание.

Это-то перенесение своего я из отделённого в нераздельное, всемирное и есть то, что нам представляется жизнью. [120]

Я сознаю тело, сознаю душу, но не сознаю того, что сознаёт и то, и другое. А это-то и есть то божественное, духовное начало, которое живёт во мне. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить о способности каждого человека судить о своём душевном состоянии, рассматривать его как нечто внешнее. Всякий человек, рассматривая себя, сознаёт то, что он сейчас раздражён или умилён, но не может сознать этого сознания, не может рассматривать это сознание как нечто внешнее. Я могу сказать, что сознаю, что я сознаю (и даже что сознаю, что сознаю, что сознаю), но это сознание не будет иметь никакого содержания, а будет только всё то же сознание высшего предела своей духовности. [121]

Удивительная слепота материалистов. У меня есть чувство – пять: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Хорошо. Весь мир обусловлен этим, общим всем людям и общим всем существам основным чувством осязания. Хорошо. Я, человек, испытываю чувство зрения, слуха… но это не всё: я могу спросить себя, что я испытываю сейчас зрением, или слухом, или осязанием, или обонянием, или вкусом? И испытывать самоё чувство и сознание этого чувства, т. е. могу перенести своё сознание на то или другое чувство. Мало того: я думаю, я могу спросить себя: о чём я думаю? Что же это то, что сознаёт и спрашивает? Это не чувство и не мысль – это сознание жизни. Но могу ли я спросить себя, что такое это сознание? и сознать сознание? Нет. Стало быть, это главная основа того, что мы называем жизнью. А что это такое? То, что мы называем жизнью и которое, хотя и связано с тем, что представляется нам телом, никак уж не может быть объяснено телесно. [122]

Был очень не в духе 3-го дня и знал это, и держался, и не верил себе. Кто же этот тот, кто не верил и удерживал другого? Если бы не было другого доказательства духовности человека, это было бы достаточным доказательством. [123]

Когда меня мучила моя слабость, я искал средств спасения, и одно такое я нашёл в мысли о том, что нет ничего стоячего, что всё течёт, изменяется, что всё это пока и надо только потерпеть… [124]

Сознание есть сличение, сравнение своего «я» телесного, своей личности, с «я» божественным, духовным, всеобщим, которое во мне же. Поэтому сознание – основа всякой нравственности.

Есть люди, лишённые или почти лишённые этого свойства – сознания. У этих людей часто рядом с огромным знанием, утончённостью – нет нравственных требований (…).

(…)

Да, сознание есть признание в себе Бога и суждение Бога во мне о своей личности и о всём открывающемся мне с точки зрения личности. [125]

Ich fuhle mich (Я чувствую себя (нем.)). Кто этот я и кто тот себя, которого он чувствует? Очевидно, что истинный я – духовное существо чувствует своё воображаемое я, свои пределы, как человек видит своё отражение, свою тень. [126]

Жизнь не в теле и не в душе, а в духе, в том духе, который живёт во всём. Только этот дух сознаёт и тело, и душу. Его же, того, кто сознаёт, ничто не сознаёт. [127]

Божественное я есть то я, которое сознаёт себя. Рука, нога, нос, живот, мозг не сознают себя. Не сознаёт себя и соединение всего, как оно в мёртвом теле. Сознаёт себя нечто неопределимое, свободное, всемогущее в своей духовной области. [128]