Лев Святого Марка - [51]

Совет тем не менее все-таки решил вступить в бой, и Пизани, повинуясь долгу службы, вынужден был привести в исполнение это решение. Поднявшись на палубу своей галеры, он обратился к командам окружавших его судов и громким голосом стал говорить:

– Не забывайте, друзья, что враг, с которым вам предстоит сразиться, уже однажды был вами со славой побежден. Пусть не страшит вас слава Лукиано Дориа; судьбу сражения решат не слава командиров, а сердца и руки венецианцев. Все, чтущие Святого Марка, – за мной!

В ответ на эти слова раздались громкие возгласы команды, и, как только командиры вернулись на свои галеры, весь флот двинулся навстречу неприятелю. Сражение было отчаянное, каждая галера, наметив себе одну из вражеских галер, яростно напала на нее. Капитан «Плутона» погиб еще при самом начале сражения, и Франциск заступил на его место. Его галера сцепилась с одним из самых больших генуэзских судов.

Команда этого судна была значительно сильнее по своей численности, так что, как Франциск и Маттео ни старались словом и примером ободрять своих людей, им все-таки не удавалось осилить неприятельские ряды.

Вдруг генуэзцы быстро сняли абордажные крюки, которыми они цеплялись за «Плутона», поставили паруса и стали удаляться от галеры. Франциск удивленно осмотрелся крутом, желая узнать причину такого внезапного маневра, и только теперь заметил, что все генуэзские суда обратились в бегство, а за ними гнались в недалеком от них расстоянии венецианские суда.

Быстро подняв паруса, «Плутон» поспешил присоединиться к своим галерам. Но оказалось, что это бегство было только уловкой со стороны генуэзцев, хотевших этим маневром ввести в заблуждение венецианцев.

Отойдя не более двух миль, генуэзцы круто повернули свои галеры и яростно напали на суда, которые плыли без всякого порядка.

Много венецианских судов удалось им захватить прежде, чем могли подоспеть на помощь остальные суда. Пизани храбро сражался до тех пор, пока наконец не убедился, что все их усилия тщетны; тогда он дал сигнал галерам прекратить сражение, а сам со своими шестью судами с успехом пробился сквозь ряды неприятельских судов.

Все остальные суда были захвачены в плен генуэзцами. От семисот до восьмисот венецианцев погибли в этом сражении; две тысячи четыреста человек попали в плен, двенадцать командиров были убиты, а пятеро попали в плен. Со своей стороны, и генуэзцы понесли чувствительные потери, сам Дориа пал, сраженный ударом копья, нанесенным ему командиром одной из галер.

«Плутон» долгое время храбро отбивался от натиска трех генуэзских галер и не раз пытался ускользнуть с места битвы, но генуэзцы крепко вцепились в него, так что Франциск, видя совершенную бесполезность дальнейшего сопротивления, отдал приказ своей теперь уже совсем малочисленной команде сложить оружие и сдался.

– Злополучный сегодня день для венецианцев! – воскликнул Маттео, после того как обезоруженная неприятелем команда была отведена в нижнее отделение корабля.

– Я слышал из разговоров генуэзцев, будто только шесть наших галер спаслись, все же остальные взяты в плен. Остается только одно утешение для нас, что мы сдались последними.

– Постой, Маттео, надо мне прежде перевязать твои раны; у тебя в двух или трех местах сочится кровь.

– А у тебя-то сколько ран! Позволь мне сначала взять на себя роль лекаря.

– Нет, нет, очередь капитана всегда последняя, делай то, что тебе приказывают. Теперь, господа, – обратился Франциск к офицерам, – каждый из нас должен подать помощь нашим раненым. В числе их есть такие, которые могут истечь кровью, если мы не поспешим перевязать им раны.

К счастью, в трюме корабля, куда поместили пленных, стояло несколько бочек с водой, в которой они так нуждались для промывки ран и для утоления жажды несчастных раненых, на которых генуэзцы не обращали ни малейшего внимания.

Только на следующее утро был отдан приказ, чтобы пленные вышли на палубу. Много раненых за ночь умерло, а некоторые были так слабы, что не могли подняться наверх. Генуэзцы переписали имена всех своих пленных и были немало удивлены, узнав о летах юного командира «Плутона».

– Я был сначала помощником командира, – отвечал Франциск на вопросы генуэзских офицеров. – Командиром судна был Карл Боттини, убитый еще в самом начале сражения.

– Странно все-таки, что такого молодого человека могли назначить даже вторым командиром. Вы, вероятно, из очень знатного семейства, если вас определили на такую должность, на которую обыкновенно назначают людей гораздо старше вас годами?

– Я вовсе не знатного рода, – отвечал Франциск, – мое имя Франциск Гаммонд, и я родом англичанин.

– Уж не служите ли вы наемником? – строго спросил генуэзский капитан.

– О нет, я гражданин Венеции, и мое имя внесено в книги Республики, это вам подтвердят и мои сотоварищи.

– Я очень рад, если это так, – сказал генуэзец, – потому что Пьетро Дориа, заступивший теперь место командира после смерти своего брата, отдал строгий приказ, чтобы наемники, если таковые окажутся среди пленных, были немедленно преданы казни.

– Это бесчеловечное приказание, – смело отвечал Франциск. – Наемник, взятый в плен в открытом бою, должен содержаться до выкупа или до обмена пленных наравне со всеми другими пленными.