Лев и Аттила. История одной битвы за Рим - [12]

Оставшиеся в живых были заняты разбором камней над смятой палаткой. Извлекались тела раздавленных насмерть людей, невдалеке корчились в муках два искалеченных человека и молили о смерти.

То были римские торговцы, прослышавшие о бедствиях Аэция и отправившиеся в путь с грузом провианта для его войска. Ни Лев, ни Юлий не стали выяснять: желали они бескорыстно помочь голодающим галльским легионерам или заработать на катастрофическом положении собственных защитников неплохую прибыль (Аэций в любом случае рассчитался бы позже). Все наши путешественники, не сговариваясь, принялись спасать попавших в беду собратьев.

Наконец, завал над лагерем был расчищен, раненым оказали помощь, погибших предали земле, Лев помолился за упокой их душ — и это было последнее, что он мог сделать для потерпевших бедствие людей. Епископ окинул внимательным взглядом Проспера, желая понять: достанет ли у того сил самому покинуть горы.

— Друг Проспер, сможем ли мы быть полезными этим несчастным людям? — тактично спросил епископ, зная, что его товарищ всегда реально соотносит желания с возможностями.

— Честно признаюсь, у меня ужасно болят ноги, от усталости темнеет в глазах, а здесь требуется сила. Единственное, я надеюсь с помощью одного только Господа покинуть эти прекрасные, но не приспособленные для прогулок горы. Опять же, в Равенне ждут от тебя вестей, а Рим молит о твоем возвращении, — растерянно произнес ученый-богослов, понимая, что его правда говорит о том, что лично он ничем не сможет помочь попавшим в беду людям. Но оставить наедине со своей болью жестоко пострадавших израненных путешественников также было невозможно, и Проспер добавил: — Юлий и его товарищи могут оказать великую помощь выжившим.

Подходивший в это время к ним Юлий уловил главное из беседы Проспера и Льва: им необходимо как можно скорее попасть в Рим.

— Нужно помочь спуститься в долину раненым, спасти их имущество, какое возможно, — промолвил Лев, обращаясь уже не к Просперу, чье мнение только что услышал.

— Этим займемся мы, поскольку знаем, что нужно делать, а вы будете только мешать, — ответил добровольный, весьма понятливый проводник. — Ты, Лев, с товарищем своим продолжай путь. Надеюсь, он закончится благополучно. Ведь это было последнее опасное место в горах. Кстати, именно на этом перевале Ганнибал потерял почти всех своих слонов. Местные горцы до сих пор пользуются предметами, сработанными из слоновьей кости. Впереди, как только сойдет туман, вам откроется цветущий луг, на котором пастухи нагуливают свои стада перед зимой. Если понадобится помощь, там вы ее получите.

— Помоги вам Господь! — Лев благословил людей — и потерпевших бедствие и тех, что добросовестно боролись с чужой бедой.

— Мы будет идти следом, — на всякий случай произнес Юлий. Он одновременно и желал вновь встретиться со Львом, и понимал, что если догонит этих двух человек, значит, с ними приключилась неприятность.

Таким образом Лев и Проспер снова остались одни. Епископ Рима вновь предался воспоминаниям — вся пройденная жизненная дорога вставала перед глазами. Окунувшись в прошлое, Лев пытался выяснить для себя: каким образом он получил величайшее наследие апостола Петра.

Писатель, шествовавший рядом, внимательно слушал и тактично поощрял великого друга к новым подробностям. Между тем Лев обнаружил, что более слабый товарищ позабыл о своих недомоганиях и ступает рядом, шаг в шаг, боясь пропустить хоть одно слово из уст епископа… Историку Просперу было интересно решительно все из жизни друга, который нечасто делился ее подробностями. Ведь кто живет воспоминаниями? Тот, кто считает, что самые важные его жизненные вехи остались в прошлом и впереди ничего хорошего не предвидится. Воспоминания — удел немощных стариков. Но подобное не относилось к епископу Рима, потому что до последнего вздоха жизнь Льва будет наполнена величайшими событиями. А его прошлое… — это уже не личное, а история нашего мира.

Вестготы

Мальчик подрастал, но не утрачивал любознательности, проявившейся в раннем детстве. Наоборот, как только Лев познал буквенную премудрость, его интересы стали поистине безграничными. В то время как сверстники сражались деревянными мечами, мастерили свои первые детские луки и стрелы, Лев радовался появлению в библиотеке отца каждой новой книги, его пытливый ум бесконечно жаждал новых познаний. Увлечение мальчика оказалось очень дорогим, и отец продавал даже необходимые для семьи продукты, чтобы, возвращаясь из очередной поездки на рынок, привезти сыну книгу. Не достигший юношеского возраста, Лев с упоением читал языческих мудрецов: Платона и Аристотеля; великое удовольствие доставляли ему исторические описания римских и греческих авторов. Христианские книги Лев прочел все, что смог найти его отец, а Святое Евангелие знал наизусть.

Квинтиан передавал сыну свои знания и умения, какие в свое время получил от отца — и так было из поколения в поколение. Прежде всего, каждый римлянин был обязан владеть оружием. Лев скоро освоил упражнения с мечом и мастерством, пожалуй, сравнялся с отцом. Копье в его руках почти всегда находило намеченную цель. Отцу бы порадоваться за успехи сына… Однако Квинтиан видел, что душа подростка не лежит к оружию и занимается он военными упражнениями только для того, чтобы доставить радость отцу.