Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого - [53]

— А что насчет Крыла Ужаса? — спросил Тригейн.

— Кравы научились бояться их пламени, но урок они усвоили слишком хорошо. Интеремпторов Крыла Ужаса слишком мало, а ксеносы достаточно хитры, чтобы бить по слабым точкам крепости.

— А эти «Гончие»? — поинтересовался Аравейн. — Вы же не можете позволить двум богомашинам стоять без дела, пока наши братья погибают.

— Я не осмелюсь вводить их в бой, — ответил Дариил. — Кравы исказят разум принцепсов и обрушат их гнев на нас в тот же миг, как они подключатся к системам.

Аравейн повернулся к настоятелю:

— Должно быть, этот контролируемый ксеносами титан служит психическим центром для сознаний сотен кравов. Уничтожим его, и ответная реакция пошатнет их коллективный сверхразум сильнее, чем смерть миллиона рабов. Так мы выполним свой долг перед Львом.

— Тогда этим и займемся, — сказал Тригейн.

— Крава можно свалить, если приложить достаточно сил, но титана? — Дариил покачал головой. — Что бы я ни пробовал, на боевой машине ксеносов не оставалось ни следа. Я отзову своих воинов с дороги и отправлю их в крепость на подмогу Редлоссу и его интеремпторам, но, да простит меня Лев, они смогут лишь замедлить титана.

— Чем ты можешь помочь нам, брат? — спросил Тригейн Дариила.

— Во имя Льва я удержу эти позиции. Ни смертные, ни кравы не доставят вам хлопот до тех пор, пока я останусь на посту.

Настоятель благодарно кивнул, вытащил пустую канистру с мыслефагами из своей протодробопушки, созданной в эпоху Раздора, и вставил в оружие новую.

— Рыцари Сандала, ко мне! За Льва и Калибан! Мы идем убивать зверя.

V

Телепортационные лучи перестали мерцать, и частицы бесплотности просочились обратно в эфир, из которого их выкрали. Усиленные контрфорсами стены и обшитые свинцом источники питания телепортариума исчезли, а им на смену пришел коридор столь невообразимой длины, что казалось, будто она искажает и другие измерения реального пространства: ширину, высоту и время. Поверхности были сделаны из материала, обнаруженного магосами-эскплораторами Две тысячи третьей по всему Марипозу и Ванискраю: холодного, как металл, обладающего податливостью пластека, абсолютно лишенного цвета и отражений, словно на него не воздействовали даже самые узкие волны света. Телепортированный воздух с коротким выдохом рассеялся по пространству коридора, а его место занял неприятный запах недр корабля ксеносов, который напоминал вонь разлагающихся насекомых и лиственного перегноя. Темные Ангелы будто уменьшились до микроскопических размеров и оказались в паучьем гнезде.

Лев оставался на месте, пока Ольгин, Геродаил и Спутники Крыла Смерти рассредоточивались, чтобы взять место телепортации под контроль. Облаченные в терминаторские доспехи воины-ветераны представляли собой воплощения реальности и якоря сверхплотности в этом до безумия многомерном пространстве. Согнутые пластины из полированного керамита и ада-мантия были богато украшены рельефом, филигранью и клятвенными свитками, крепящимися к броне восковыми кляксами с поставленной на них печатью примарха — изображением льва, стоящего на задних лапах. Длинные белые стихари рыцарей, сотканные специально для огромных терминаторов, колыхались в такт рокочущим выдохам гигантских силовых доспехов.

Сам примарх тоже приготовился к бою. Доспех Льва оказался защищен от воздействия временных искривлений на корабле кравов, хотя было неясно, крылась ли причина этого в искусстве Императора, создавшего броню, или в сущности самого Эль’Джонсона. Изогнутые пластины из черного керамита сверкали, будто отполированный агат, золоченые орнаментальные завитки блестели ярче, чем за считаные мгновения до этого на борту «Непобедимого разума», а рельефы с лесными мотивами, казалось, выделялись еще резче. Примарх сменил лишь свою накидку, заменив ее пси-поглощающей клетчатой тканью из эфирия, взятой из армориума ордена Сандала. В одной руке он держал Львиный меч, а второй крепко сжимал Фузею Актинейскую.

В шаге от примарха стояла бронированная громада Ольгина, который закрывал своего сеньора спереди и внимательно осматривал зону телепортации. Для этого ему требовалось поворачивать верхнюю часть туловища, так как шлем легионера слишком глубоко утопал в литых пластинах керамита и кольцевых деталях из флекс-стали, что не позволяло двигать головой отдельно от груди.

— Мы на борту одного из кораблей кравов! — прорычал Ольгин. Аугмиттерная решетка доспеха придавала его голосу резкое металлическое звучание.

— У кравов один корабль, — поправил Ольгина Лев. — Мы незаметно следовали за ним несколько часов.

— Почему они не обнаружили нас?

— Кравы слишком высокого мнения о своих ментальных силах. Ксеносам не пришло в голову, что их мощь можно обратить против них самих. То, чего не видит мой экипаж, не видят и кравы.

— Тут так тихо, — заметил Ольгин.

— Это ненадолго.

Лев чувствовал, что владыка кравов находится на борту корабля. Он ощущал присутствие повелителя ксеносов с того момента, как глазами Савины увидел сеть чужаков, охватывающую весь сегментум. Так называемый автохтонар. Первый. Конец Миров. Они были как два магнита, чье отрицательное притяжение становилось все сильнее по мере того, как дистанция между кравом и примархом сокращалась.