Летящие к северу - [20]
— А мы поднимемся выше? — спросила Ябеда.
— Не стоит, дети. Там нет ничего заслуживающего внимания. Только камни, камни, одни камни. Даже вороники мало. Зато чайки этот островок любят больше первого. Ведь они не строят гнёзд и откладывают яйца в ямки, ложбинки, а иногда — прямо на камни. Впрочем, на этих лудах иногда встречаются гнёзда чистиков и куликов-сорок. Весной здесь стоит несмолкаемый гвалт от крика чаек и куликов. В это время на Горбатые луды не рискует залетать даже могучий орлан. Чайки клюют его в воздухе, преследуя, долго гонят его от луд.
— Как же они не боятся орлана? — удивилась Чипи.
— Орлан очень велик и поэтому неповоротлив в воздухе. Ему трудно увертываться от чаек, которые летают превосходно. Вот ему и достается. Конечно, если орлану удается схватить любую птицу, у неё нет надежды на спасение. Но в воздухе он бессилен против маленьких увертливых птиц. К сожалению, мы, гаги, довольно неповоротливы и поэтому часто попадаем в когти орлана. Давайте спустимся вниз, дети. Скоро начнётся отлив, и вы познакомитесь с литоралью Горбатых луд.
Гагачье семейство благополучно спустилось в воду и снова поплыло к проливу. Между тем вода заметно пошла на убыль, и, когда они, миновав пролив, проплыли вдоль подветренной стороны острова к мысу, из моря на месте бурого пятна показались корги.
Каменистая мель, заросшая фукусом, оказалась сказочно богата разнообразной едой. Здесь было всё, и в несметном количестве.
— Вот это да! — воскликнула Ябеда. — Здесь так всего много, что может хватить даже Тяпу.
— Может быть, у тебя здесь будет меньше времени и ты не будешь приставать к другим со своими нелепыми остротами, — парировал Тяп.
— А когда же мы будем играть? Нельзя же всё время есть! — сказала Чипи. — А то мы растолстеем и никогда не научимся летать. Правда, Слирри?
— А вы ещё смеете говорить, что выросли и уже не маленькие! — воскликнула Слирри.
— Конечно, мы большие, — гордо подтвердил Тяп. — А разве не так, Слирри?
— А по-моему, вы просто маленькие, противные и ужасные драчуны!
— Почему же ужасные? — спросила Ябеда.
— А я знаю, почему Слирри так говорит о нас! — громко крикнул Тяп.
— Почему? — с интересом спросила Слирри.
— Потому что ты нас любишь! — выпалил Тяп.
Слирри рассмеялась:
— Именно поэтому, Тяп! Ты попал в самую точку.
Глава девятая.
Гибель Тяпа и Ябеды
Две недели провёл выводок на Горбатых лудах, и были эти две недели прекрасны. Целыми днями шныряли гагачата между островами, изучали вдоль и поперек их окрестности, а к вечеру, на ночлег, забирались в каменные ниши. Надёжно укрытые от дождя и ветра, дремали гаги, прислушиваясь к шуму прибоя.
Гагачата заметно окрепли и даже перелетали с места на место. Правда, совсем понемногу. Но с каждым днём это расстояние увеличивалось. А вот мама-гага и Слирри, наоборот, избегали летать. Как-то утром Чап, обнаруживший плавающие в воде большие утиные перья, поинтересовался, откуда они взялись.
— Из моих крыльев, Чап, — спокойно ответила Слирри, и деликатный Чап не стал задавать больше вопросов.
Стало ясно, что наступил самый ответственный период линьки — мама и Слирри меняли маховые перья. Гаги стали бескрылыми и беспомощными. Они нервничали, хотя и пытались это скрыть. В эти дни гагачата старались не доставлять хлопот взрослым. Зато когда они были уверены, что их не видят, Ябеда немедленно начинала задирать Тяпа, Чипи норовила кого-нибудь ущипнуть, и даже всегда серьёзный Чап дважды столкнул Тяпа с берега в воду.
Ничто не предвещало беду, которая в один день разрушила благополучие и счастье гагачьей семьи.
В тот день стояла тихая, солнечная погода. Гаги кормились на каменистой мели. И вдруг мама насторожилась и обратилась в слух. Где-то далеко, далеко и непрерывно пела оса. Но старой гаге хорошо, слишком хорошо был знаком этот звук. Это был мотор, и он нёс человека. На горизонте появилась чёрная точка, которая быстро росла.
— Скорее! Скорее! За мной! — крикнула мама и быстро поплыла к островам, чтобы уйти от глаз человека, спрятаться за камни: она надеялась, что человек не заметит их и проплывёт мимо.
Гагачата не вполне сознавали нависшую над ними опасность, но встревоженный вид матери внушил им страх. Даже Слирри, обычно невозмутимая и решительная в минуты опасности, казалась очень испуганной и непрерывно подгоняла утят:
— Скорее! Скорее! Скорее! Если вам дорога жизнь!
Когда гаги приблизились к первому островку, чёрная точка превратилась в лодку, и было видно, что в ней сидят два человека. Гаги скрылись за островом и не могли уже видеть, как лодка вдруг изменила курс и повернула прямо к проливу Горбатых луд. Не подозревая об этом, старая гага вела свою семью в пролив с другой стороны. Возможно, люди просто не хотели идти через мели северной оконечности луд и знали, что проход между островками глубок и безопасен; а возможно, они видели, как гаги спешили укрыться за островом, и свернули в пролив, чтобы отрезать им путь, — кто знает! Но так или иначе, лодка и гагачья семья, разделённые островком, стремительно сближались.
Первой в пролив ворвалась лодка и понеслась, прижимаясь к правому берегу. Гаги слышали рёв мотора — он выл оглушительно и стучал, как исполинское сердце. Казалось, Горбатые луды ожили и превратились в раненого зверя, вздрагивающего от рёва, рожденного внутри его каменного тела. Растерянные, охваченные страхом утки, собрав все силы, бросились к спасительному проходу — и в тот же миг оттуда выскочило чудовище.
