«Летучий голландец» российской интеллигенции - [6]
Новая экономическая политика, при всей непредсказуемости своих поворотов, безусловно, повлияла на образ общественной жизни и способствовала быстрому восстановлению целого ряда социальных институтов, в которых «старая» интеллигенция заняла доминирующие позиции. Вновь возникшие всевозможные общества и союзы инициировали созыв всероссийских съездов профессиональных объединений: с марта по октябрь 1922 г. прошло как минимум 4 таких мероприятия: Всероссийский агрономический съезд (март), 2-й Всероссийский съезд врачей (май), 1-й Всероссийский геологический съезд (май), Всероссийский съезд сельскохозяйственной кооперации (октябрь), на которых большевики столкнулись с фактами резкой и нелицеприятной критики своей социально-экономической политики со стороны профессионалов — врачей, агрономов, кооператоров[52]. И если верить статистике, то именно врачи, попавшие в списки высылаемых (всего — 224), составили вторую по численности группу после профессуры, педагогов и научных работников вместе взятых, — 43 против 69, а экономисты, агрономы и кооператоры (22) в этом специфическом рейтинге уступили позицию студентам (34) и литераторам (29)[53].
С ноября 1921 г. возобновили работу частные издательства. К началу июня 1922 г. в Москве их число достигло 220, а в Петербурге 99[54]. Такой быстрый рост издательского дела объясняется тем, что многие авторы «из бывших» за годы гражданской войны собрали значительный «портфель» — они «бойкотировали Государственное Издательство и предпочитали совсем не печататься», ожидая то ли возвращения старого порядка, то ли смягчения цензуры. Действительно, те публикации, которые все же состоялись до 1922 г., всем казались случайностью. Так, в издательстве «Колос» в 1920 г. вышел двухтомник П. А. Сорокина «Система социологии». Сам автор «всю жизнь потом удивлялся», как ему удалось написать и опубликовать эту работу. А его друг проф. Э. Л. Радлов при встрече заметил Сорокину, что «за несколько страниц вашей книги <…> вы заслужили у нашего правительства расстрел, и даже не один. Никто, кроме вас, не публиковал такую резкую критику существующего режима». На что автор ответил: «…раз все равно казнят, предпочитаю, чтобы расстреляли за дело [курсив мой. — Н.Д.], а не просто так» [55]. Между тем, значительная часть зарегистрированных частных издательств вообще никак не проявила своей работы, не представив в политический отдел Госиздата ни одной рукописи для цензуры, без чего публикация произведения была невозможна. Для Петербурга число «мертворожденных» издательских предприятий составило 44 из 99, для Москвы — 133 из 220. Процент же запрещенных к изданию рукописей для Петербурга и Москвы — 5,3 % и 3,8 % соответственно. Но даже из 962 рукописей, получивших одобрение цензуры, далеко не все по самым разным, не зависящим от идеологии, причинам были выпущены в свет. Печатали в основном небольшими тиражами — от 1000 до 3000 экземпляров.
И все-таки у многих профессиональных обществ и союзов появились собственные печатные органы — журналы и сборники. Видимо, некоторый рост благосостояния с началом нэпа позволил многим интеллектуалам настойчивые мысли о еде и тепле сменить на более отвлеченные и продуктивные. Так, свой журнал создает общество русских врачей имени Пирогова; с конца 1921 г. в Москве начинает выходить журнал промышленно-экономического отдела Русского технического общества «Экономист»; публикуются «Труды III-го Всероссийского съезда агрономов в Москве»; интеллигенцией Петрограда, объединившейся вокруг «Дома литераторов» и университета, издается «Вестник литературы», «Летопись Дома литераторов», «Начала», «Утренники», сборник «Парфенон». 27 февраля 1921 г. при Петроградском университете было восстановлено Петербургское философское общество, которое с 1922 г. начало выпускать журнал «Мысль»[56]. В Москве выходит сборник статей «Освальд Шпенглер и „Закат Европы“», литературно-философский сборник «Шиповник», успешно развивает свою деятельность кооперативное издательство «Задруга»… Список некоммунистических изданий можно было бы продолжить, но важнее здесь не названия, а содержание и состав участников этих изданий.
Настороженность советского руководства к небольшевистской печати наблюдалась с самого начала деятельности частных издательств, но особенно пристальное к ней внимание было невольно инспирировано редактором журнала «Экономист» Д. А. Лутохиным, впоследствии высланным за границу: первый номер журнала он направил для прочтения В. И. Ленину. Нельзя сказать, что это была удачная идея — в этом номере Питирим Сорокин поместил свою статью «О влиянии войны…»[57], не заметить которую в силу специфики излагаемого материала было невозможно.
Так, критико-обличительные высказывания П. А. Сорокина по вопросу о семейном законодательстве едва ли можно было признать научно обоснованными. Дело в том, что по данным статистики, которые он привел в своей статье, с принятием декретов «Об отмене брака» и «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния» (19 и 20.12.1917) и брачного законодательства 1918 г. резко возросло количество разводов, особенно увеличилось число краткосрочных браков: «на 10000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2 разводов
