Глава третья, в которой Ванька без разрешения отправляется на экскурсию
Стёпка ещё некоторое время внимательно вглядывался в Ванькино лицо, но ничего пугающего больше не заметил. Ванес опять стал самим собой, только волосы ещё слегка дыбились. Стёпка оглянулся на гоблина:
— Смакла, о каком проклятии ты говорил?
Младший слуга боязливо передёрнул плечами:
— Бают, что однажды возвернётся хозяин меча и будет он в новом обличье.
— Людоед?
Смакла кивнул.
— А где он сейчас?
— Ему срубили голову, а потом на костре спалили и пепел над болотами развеяли. Давно, ещё при князе Крутомире. Только меч и остался.
— Остался он у них, — проворчал Ванька. — Прятать надо такие мечи куда подальше. А то в самом деле людоед вернётся. Что тогда делать будете? Мало ли кто ещё его потрогать захочет. Да и ты тоже хорош! Мог бы и предупредить!
— Да его кто ни попадя трогат, — сказал Смакла. — Он ить не для людей скован. Никому ещё не навредил.
— А мне?
— А вы не люди! Вы демоны!
— Сам ты демон! — огрызнулся Ванька, усаживаясь на краешек стола, чтобы не стоять босиком на холодном полу.
Смакла опасливо отодвинулся от него, пожевал губами и ехидно поинтересовался:
— Кто же вы тады, ежели не демоны?
— Мы? — Ванька посмотрел на гоблина сверху вниз, как старшеклассник смотрит на надоедливого первоклашку. — Мы это… Люди мы, понял.
Смакла опять захихикал:
— Да неужто ж похожи вы на людёв?
— Зато ты очень похож, — съязвил Ванька.
Смакла гордо расправил плечи и выпятил свою не слишком широкую грудь:
— А я оченно похож! Да! Гоблины — это люди! А демоны — это постустороннешние создания, воли собственной не имеющие. Никаковские вы не люди!
— Я устал с тобой спорить, — отмахнулся Ванька. — Ты бы лучше обувь нам какую-нибудь добыл. А то ты своей «хопсой, хопсой» нас без кроссовок оставил.
Не успел он это произнести, как откуда-то сверху, буквально с потолка, к их ногам упали две пары знакомых кроссовок. Ванька со Стёпкой смотрели на них в немом изумлении. Они ещё не успели привыкнуть к тому, что чудеса здесь имеют обыкновение происходить наяву и без предупреждения.
— Вот и мы так же, — пробормотал Стёпка. — С потолка шмякнулись. Ну и дела!
И ещё он подумал, что тот мир, их настоящий и не сказочный мир, совсем рядом, очень близко, чуть ли не за стеной, потому что кроссовки только что были там, стояли себе в прихожей, и вдруг — бац! — и уже здесь. В одно мгновение перенеслись. Значит, и они с Ванькой тоже могут легко и быстро вернуться. Знать бы только, какое заклинание для этого надо произнести.
А Смакла вновь повалился на колени, с испугом глядя на непонятные предметы:
— Чево это?
— Ну, если мы, по-твоему, демоны, то это, получается, наши копыта, — весело сказал Стёпка. Он влез в кроссовки и с удовольствием прошёлся по комнате, стараясь не приближаться к страшному мечу. — Совсем другое дело. Сразу себя человеком чувствуешь, а не каким-нибудь босоногим демоном.
— Мои кроссовки! — радовался Ванька, завязывая шнурки. — Клёво!
— Господа демоны! — взвыл Смакла. — Исполните ну хоть самое махонькое пожелание! Оченно вас умоляю!
— Я тебе в последний раз говорю, что никакие мы не демоны, — сказал Стёпка. — Мы… Не демоны, в общем, и всё! Я не знаю, как тебе это доказать, но ничего выполнить мы не можем. Уж извини.
— Легче лёгкого показать, — обрадовался Смакла. — В зеркало гляньте, оно вам и покажет.
Ванька тут же подскочил к большому зеркалу, заглянул в него и сразу испуганно отпрянул:
— Ой, кто это там?
— Хозяин отвечай-зеркала, — отмахнулся гоблин. — Надо в обнакновенное глянуть. В этом-то вы ничего не увидите, ежели тайного слова не знаете.
Призрачная фигура в глубине отвечай-зеркала довольно хихикала над Ванькиным испугом. Разглядеть её подробнее почему-то не получалось. Подходить к зеркалу вплотную Стёпка не решился, а издалека он сумел определить только то, что хозяин — это пожилой мужчина без бороды, но с очень густой шевелюрой.
— А где у вас обнакновенное? — неуверенно поинтересовался Ванька, отходя подальше от стены.
— Туточки оно, — Смакла снял с полки и положил на стол небольшое ручное зеркальце в бронзовой, кажется, оправе.
Но пуганый Ванька уже не доверял здешним зеркалам. Поэтому рисковать пришлось Стёпке. Он встал поближе к свету, осторожно посмотрел в зеркало, готовый, кажется, ко всему… И не увидел себя! Он не отражался! Свечи отражались, Смакла отражался, даже людоедский меч отражался, а его собственное лицо отражаться не желало. Или желало, но не могло. Странное это было ощущение: словно ты здесь и в то же время тебя нет. Как будто в невидимку превратился. А жаль, между прочим, что не в невидимку. Тоже неплохо было бы, ходи себе везде и никто тебя не видит.
Убедившись, что с другом ничего плохого не произошло, осмелился заглянуть в зеркальце и Ванька. Разумеется, он тоже не отразился. Стёпку это обрадовало — всё ж-таки не одному страдать, — а Ваньку огорчило.
— Неправильные у вас какие-то зеркала, — недовольно сказал он. — Совсем не то отражают. Каких-то уродов только показывают, а нормальных людей — не хотят.
— Потому как вы — демоны, — пояснил Смакла со знанием дела. — И всё у вас вовсе неправдишное. Разве ж у людёв белые копыта бывают?
