Летописцы отцовской любви - [40]
Он вдруг замолкает.
Эта тишина наверху за столом длится вроде так же долго, как и в тот раз, когда сестрицын фотограф начал сервировать к кофейку ее кошечку.
Я зашкаливаю и высовываюсь из-под стола: этот разведенный крендель многократно прокашливается, а наш папахен без передыху кивает головой, точно какой придурок.
— Похоже, вы двое долго искали друг друга, покуда нашли, — обалдело говорит сестрица.
Ее меланхоличный любарь раз-другой пробует улыбнуться, но хрен у него получается.
— Погляди на них, — говорит сестрица матери.
Вид у нее такой, будто ее обсморкали, но мы-то знаем, что реально она счастлива.
— Я хотел только сказать, что и разлука с ребенком неожиданно может обернуться своей хорошей стороной, потому что в тебе оживают воспоминания, которые, возможно, не будь этой разлуки, были бы навсегда похоронены, — объясняет этот ее boyfriend.
Фатер наклоняется к нему так резко, что под столом въезжает в меня коленями.
— Видеокамера! — гудит он победоносно. — Только она сохраняет для вас все воспоминания! Если вам интересно, я могу вам показать несколько довольно забавных…
— Нет!!! — вопим мы с сестрицей и матерью почти в один голос.
В конце концов дело ограничивается коробками с фото, что в отличие от нас фатер считает вполне приемлемым компромиссом. Они смотрят их едва ли не час. В конце концов хахаль вытаскивает портмоне и демонстрирует матери и отцу несколько фоток своей дочери.
— Красивая, — мгновенно реагирует мать. — Даже слишком красивая.
И тут же с ходу устанавливает сходство — дело известное!
Я заглядываю ей через плечо. Ну факт, я и не ждал другого: хоть и не уродка, но абсолютно нормальная тинейджерша, каких тринадцать на дюжину встретите с утречка перед любой девятилеткой.
Мать передает фотки сестрице, которая тотчас не глядя сует их фатеру.
— Я их уже видела, — говорит она. — Он показывает их каждому встречному: почтальонше, таксисту… и даже совсем незнакомым людям, которые подсядут к нему в кабаке…
— Одному таксисту, — оправдывается гордый отец. — Он вез меня в аэропорт. Я в тот день улетал на два месяца в Америку и был в несколько сентиментальном настроении…
— Ой, накажи меня бог, — говорит наш фатер, глядя на фото, — думаю, вас ждут нелегкие времена.
— И билетершам в кино! — добавляет сестрица.
— Одной билетерше!
Хахаль прячет фотки назад в портмоне.
— Так что же? — неутомимо поддерживает разговор фатер. — Вы собираетесь с ней куда-нибудь в отпуск?
— Да. То ли на Крит, то ли в Истрию. Выбор за ней.
— Нормально, — говорит фатер, усмешливо взглядывая на сестрицу. — По крайней мере, не будете отвечать за то, что там нет мороженого «стракателла», а на пляже — тобоггана.
— И что на дискотеке нет лазеров, — добавляет мать.
— Ну, это вы сочиняете! — протестует сестрица. — Такой избалованной я не была.
Мать улыбается фатеру, как в былые времена.
Но фатер тут же типа серьезнеет.
— Вы едете втроем? — спрашивает он.
— Ни в коем случае, папочка, — говорит сестрица. — Время, когда я буду представлена его дочери, еще не наступило.
— Правильно, — говорит фатер. — Такие вещи с бухты-барахты не делаются. Рената все может понять, а ребенок — нет.
— Мне тоже вроде так кажется, — говорит сестрица матери, а сама зубы скалит.
— Но позвольте дать вам совет: только не в Болгарию, — продолжает фатер. — Естественно, если не хотите, чтобы пьяные немцы бросали в вашу дочь пивные бутылки.
— Пустые банки, — уточняю я.
— Потрогай, — говорит сестрица и подносит руку хахаля к соответствующему месту на голове.
— В Истрии, натурально, тоже красиво, — продолжает фатер. — Взять хотя бы эти старинные узкие улочки в Поречье, эти мелкие лавчонки…
— И галерея! — восклицает мутер.
— И галерея. Несомненно ей бы понравилось. Но есть одна существенная проблема.
Он делает обычную драматическую паузу, и мы все как идиоты послушно ждем, когда же его благородие фатер соизволит осветить нам эту проблему.
— Тобогган. Там должен быть тобогган. Если не будет тобоггана, тринадцатилетняя девочка там заскучает. Взвесьте все.
— В этом что-то есть, — послушно все взвешивает этот меланхолик.
12
Два дня стоит такая жара, что послеполуденную сиесту мы предпочитаем проводить в наших комнатах с кондиционерами. Естественно, Кроха, Синди и я — в одной, отец, братец и М. — в другой. Посещения, конечно, не возбраняются. Наш отдых явно напоминает школьный лагерь: мальчики навещают нас в нашей комнате, и мы, девчонки, играем с ними в разные настольные игры. Вчера, например, мы играли в «монополию»: текст был на чешском, и для Синди это оказалось несколько затруднительным (попробуйте-ка перевести словосочетание поле с заселенной недвижимостью и вы поймете почему).
