Лето Святого Мартина. Шкура льва - [29]

— Что вы сказали? — с трудом дыша, переспросил он, и его лицо смертельно побелело.

Трессан тоже остановился и повернулся к Гоберу с недоверчивым выражением на лоснящемся лице.

— Кто убит? — спросил он. — Не месье ли Гарнаш?

— Helas! Да, — простонал Гобер. — Они заманили нас в ловушку, guet-apens[24], на полях Капуцинов и вчетвером напали на нас. Пока он был жив, я находился рядом с ним. Но, увидев, что он упал, я побежал за помощью.

— Боже! — воскликнул Рабек и отпустил плечо господина Гобера.

— Кто это сделал? — свирепо громыхнул голос де Трессана.

— Я не знаю, кто они. Человек, затеявший ссору с месье де Гарнашем, называл себя Сангвинетти. Ужас, что сейчас творится там. Целая толпа наблюдала схватку, и под конец они принялись драться между собой. Молю небеса, чтобы начавшаяся потасовка смогла спасти этого несчастного от убийства.

— Потасовка, вы говорите? — вскричал Трессан, в котором, казалось, проснулся блюститель порядка.

— Да, — равнодушно ответил Гобер, — они режут друг другу глотки.

— Но… Но… Вы уверены, что он мертв, месье? — спросил Рабек.

На миг замолкнув, Гобер взглянул на него, словно вспоминая происшедшее.

— Я видел, как он упал, — сказал он. — Возможно, он только ранен.

— И вы оставили его там? — заревел слуга. — Вы его там оставили?

Гобер пожал плечами.

— Что я мог сделать против четверых? Кроме того, толпа начала вмешиваться, и мне показалось более благоразумным отправиться за помощью. Здесь солдаты…

— Да, — оборвал его Трессан и, повернувшись, позвал сержанта. — Это уже моя забота.

И он заявил месье Гоберу:

— Я господин сенешал Дофинэ.

— Какая удача, что я встретил вас, — ответил Гобер и поклонился. — Я не мог бы передать дело в лучшие руки.

Однако Трессан, не обращая на него внимания, уже отдавал приказ сержанту спешить со своими солдатами к полям Капуцинов. Но тут неожиданно вмешался Рабек.

— Нет-нет, месье сенешал, — в смятении повторил он, чувствуя надвигающуюся опасность и помня о своем поручении. — Эти люди должны находиться здесь, чтобы охранять мадемуазель де Ла Воврэ. Пусть они останутся, а я сам отправлюсь к месье де Гарнашу.

Сенешал презрительно посмотрел на него, выпятив губу.

— Вы отправитесь? — переспросил он. — А что вы сможете там сделать один? Кто вы вообще?

— Я слуга месье де Гарнаша.

— Лакей? Фа! — и Трессан отвернулся и повторил свои приказания, как будто Рабека и вовсе не существовало: — На поля Капуцинов! В галоп, Помье! Я пошлю еще людей вслед за вами.

Сержант поднялся в стременах и отдал приказ. Солдаты засуетились и умчались. Лишь эхо топота копыт пронеслось по узкой улочке.

Рабек вцепился в руку сенешала.

— Остановите их, месье! — от возбуждения его голос почти сорвался на крик. — Остановите их! Тут какая-то ловушка, какой-то обман.

— Остановить их? — откликнулся сенешал. — Вы сошли с ума!

Он стряхнул удерживающую его руку Рабека и, оставив его, вновь пересек улицу своей медлительной тяжеловесной походкой, собираясь, без сомнения, исполнить свое обещание и послать еще солдат на место беспорядков.

Рабек сердито и горько выругался; его досада имела две совершенно разные причины. С одной стороны, беспокойство и любовь к своему господину побуждали его не мешкая мчаться на помощь, но, поскольку Трессан отправил туда солдат, Рабек не мог оставить мадемуазель де Ла Воврэ вовсе без охраны. Мысль о том, что может с ней случиться, если Гарнаш не вернется вообще, пока не приходила ему в голову. С другой стороны, инстинктивные и все растущие подозрения относительно господина Гобера, входившего в этот момент в гостиницу, внушили ему мысль, что толстый сенешал был одурачен нелепой басней и удалил солдат оттуда, где они могли вскоре оказаться крайне необходимы.

Снедаемый страхом, беспокойством и недоверием, в совершенном упадке духа, Рабек медленно последовал за господином Гобером. Но едва он переступил порог общей комнаты, его взору предстала картина, заставившая слугу на мгновение застыть, и все сомнения мгновенно сменились уверенностью.

Он обнаружил там с полдюжины субъектов бандитской наружности, вооруженных с головы до ног, всем своим видом и экипировкой очень напоминавших молодчиков, которые им вчера препятствовали в замке Кондильяк. Как они сюда попали? Оставалось только предположить, что они пробрались через конюшню, иначе он бы заметил их приближение. Сейчас они собрались на другом конце длинного низкого помещения, около двери, ведущей во внутренние комнаты гостиницы. Тут же находился наблюдавший за ними хозяин гостиницы, и во взгляде его сквозило беспокойство.

Но более всего Рабека обеспокоило то, что человек, называвший себя Гобером, разговаривал с юношей, в котором он узнал Мариуса де Кондильяка.

И когда Рабек остановился на пороге, до него донеслись слова Мариуса:

— Пусть ей скажут, что месье де Гарнаш хочет, чтобы она спустилась.

Услышав это, Рабек шагнул к ним с видом, ясно говорящим о его намерениях. Гобер при его приближении обернулся и улыбнулся. Мариус метнул взгляд вверх и сделал знак своим людям. Двое из них сразу же исчезли за дверью, которую охраняли, но прежде чем она закрылась, Рабек заметил, что они направились к лестнице. Оставшиеся четверо встали плечом к плечу в дверях, очевидно намереваясь заблокировать проход. Гобер, за которым по пятам следовал Мариус, отступил в сторону, приблизился к хозяину и остановился перед ним, зловещая улыбка кривила его бледное ястребиное лицо. Рабек не смог разобрать, о чем говорили Гобер и Мариус, но он отчетливо услышал ответ хозяина, сопровождаемый вежливым поклоном в сторону Мариуса.