Лето Святого Мартина - [14]

— Оставим это предположение, мадам, — прервал он. — Я мало знаком с женской логикой, как и всякий мужчина, знающий то, что он не знает о женщинах ничего.

Она рассмеялась, делая вид, что восхищена его остроумием, и Мариус, возвращавшийся в свое кресло и услышавший слова Гарнаша, поддержал ее своим смешком.

— Париж превосходно оттачивает мужской ум, — сказал он.

Гарнаш пожал плечами.

— Мадам, если я правильно вас понял, вы пытаетесь убедить меня в том, что мадемуазель де Ла Воврэ, раскаиваясь в своем необдуманном поступке, уже не желает отправиться в Париж, а предпочла бы остаться в Кондильяке, под вашей неусыпной опекой.

— Вы очень проницательны, месье.

— По-моему, — сказал он, — это очевидно.

Мариус с облегчением взглянул на мать, но маркиза уловила в словах парижанина иной смысл.

— Если все так, как вы говорите, мадам, — продолжил Гарнаш, — тогда почему, вместо того чтобы изложить это письме, вы отправили месье де Трессана с девицей, взятой прямо из кухни или из коровника, которая должна была исполнить роль мадемуазель де Ла Воврэ?

Маркиза рассмеялась, и ее сын тоже.

— Это была шутка, месье, — сказала она, с ужасом сознавая, что такое объяснение вряд ли может показаться ему убедительным.

— Мадам, я оценил стиль юмора, который преобладает в Дофинэ. Но ваша шутка показалась мне бессмысленной. Она не позабавила меня, да и месье де Трессан, насколько я мог понять, был мало тронут ею. Однако все это не имеет значения, мадам, — продолжал он, — поскольку вы сказали мне, что мадемуазель де Ла Воврэ согласна остаться здесь, я вполне удовлетворен этим объяснением.

Это были именно те слова, которые она ожидала услышать от него, хотя тон, каким они были произнесены, вселял в нее мало уверенности. Она натянуто улыбнулась одними лишь губами, а ее внимательные глаза не улыбались вовсе.

— Тем не менее, — заключил он, — прошу вас помнить, что в этом деле я выполняю поручение королевы. Иначе я поспешил бы сразу же избавить вас от своего присутствия.

— О, месье…

— Я повинуюсь приказу, а этот приказ предписывает мне сопровождать мадемуазель де Ла Воврэ в Париж. Он не рассчитан на изменения, которые могли бы произойти в симпатиях мадемуазель. Если сейчас ее настроение изменилось, то она должна пенять лишь на свою горячность. Ее величество требует, чтобы она отправилась в Париж, и мадемуазель как верноподданная обязана повиноваться повелениям королевы, а вы обязаны проследить, чтобы она повиновалась им. Итак, мадам, я рассчитываю на то влияние, которое вы имеете на мадемуазель де Ла Воврэ, и надеюсь увидеть, что она будет готова отправиться завтра в полдень. Ваша… э-э… шутка, мадам, стоила мне уже целого дня. Королева любит, когда ее посланники действуют без промедления.

Вдова откинулась назад в своем кресле и прикусила губу. Этот человек был слишком проницателен для противника, видел ее насквозь. Притворившись, будто верит ей, он сначала нейтрализовал все ее ухищрения, не прибегая к силе, а затем использовал их против нее. Теперь уже Мариус продолжил беседу.

— Месье, — вскричал он, нахмурившись, и его тонкие брови сошлись, — то, что вы предлагаете, граничит с тиранией со стороны королевы.

Гарнаш резко поднялся с кресла, и оно жалобно скрипнуло под ним.

— Что вы сказали, месье? — воскликнул он, и его глаза грозно сверкнули.

Вдова сочла нужным вмешаться.

— Mon Dieu! Мариус, о чем ты? Глупый мальчик! А вы, месье Гарнаш, не обращайте внимания на него, прошу вас. Мы так далеки от двора в этом тихом уголке Дофинэ! Мой сын был воспитан в обстановке полной свободы и сам порой не осознает неуместность своих высказываний.

Гарнаш поклонился в знак своего полнейшего удовлетворения сказанным ею, и в этот момент вошли двое слуг с графинами и чашами, в которых были фрукты и сладости.

— Месье, вы попробуете местного вина?

Поблагодарив, он вынужден был согласиться. Она наполнила три чаши и сама подала ему вино. Учтиво наклонив голову, он принял чашу. Затем она предложила ему сладости. Чтобы взять их, он поставил чашу на стол. Левая рука его была все еще в перчатке и держала хлыст.

Она откусила кусочек засахаренного фрукта, и он последовал ее примеру. Юноша угрюмо стоял около очага, повернувшись спиной к огню и сцепив руки позади себя.

— Месье, — сказала она, — не считаете ли вы возможным исполнить не только наши пожелания, но также и пожелания мадемуазель де Ла Воврэ, если она сама изложит их вам?

Он бросил резкий взгляд на нее, и его губы растянулись в улыбке.

— Вы предлагаете очередную шутку, мадам?

Она откровенно рассмеялась. Гарнаш подумал, что маркиза удивительно самоуверенна.

— Mon Dieu! Нет, месье, — вскричала она. — Если желаете, вы можете увидеть мадемуазель.

Он не спеша прошелся по залу, размышляя.

— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Не думаю, что это изменит мое намерение. Но, возможно… Да, я был бы рад, для меня было бы честью познакомиться с мадемуазель де Ла Воврэ. Но прошу вас, мадам, больше никаких самозванок! — скопировав ее тон, усмехнулся Гарнаш.

— Вам нечего опасаться этого.

Она подошла к двери, открыла ее и позвала:

— Гастон!

В ответ появился паж, которого Гарнаш уже видел.