Лето с чужими - [4]

Однако теперь я не мог понять, с чего у Мамии такой мрачный вид. Общих проектов у нас вроде не было. Тут он заговорил сам:

– Не скучаешь по сыну?

Меня как холодной водой окатили. Какая связь между Мамией и моим сыном? Однако я взял себя в руки.

– Он-то тут при чем?

– Я виделся с твоей супругой.

Допустим, они где-то случайно встретились. Если она ему наболтала о разводе, я этого так не оставлю. Ему, человеку, отношения с которым я так ценил.

– Она тебя о чем-нибудь просила?

– Нет. Просто… что, если… тебе завести за правило раз в месяц видеться с сыном?.. Я тут подумал… В общем, никто меня ни о чем не просил. Только мне кажется, для тебя это важно.

Странно, что Мамия, проговаривая свою тираду на полном серьезе, покраснел.

– Будь он школьником, имело бы смысл. Но ему уже девятнадцать. Захочет – придет.

– А тебе самому разве не хочется?

– Хотеть хочется, но, боюсь, ему такое правило будет в тягость. Вспомни себя в этом возрасте. Как бы ты терпел регулярные обеды наедине с отцом?

Мамия, как бы соглашаясь, кивнул.

– Хотя я рад, что ты об этом заговорил. Удивил ты меня, но я рад. Не думал услышать от тебя такого. Я-то считал, что ты подобных тем избегаешь. – Я подлил пива в стакан Мамии. – Выходит, я тоже люблю поговорить за жизнь. Только я не хотел, чтобы обо мне так беспокоились. Но ты вот сказал, и я, если честно, рад. Жаль, что ты не по делу.

– И по делу тоже, – сказал Мамия.

– По серьезному? – смекнул я моментально. – Конечно, разве бы ты пришел только из-за моего сына. Что у тебя там, выкладывай?

– Я не в том смысле.

– А в каком?

– Мы больше не сможем работать вместе.

– Ты что – уходишь из конторы?

– Нет.

– Мамия потупил взгляд и не шевелился.

– Тогда в чем же дело? – ухмыльнулся я. – Или это разведенных авторов выгоняют с работы? – Он не ответил. – Ну, чего молчишь?

Я по-прежнему ничего не понимал. Мамия, собираясь что-то сказать, приоткрыл рот, но тут же крепко сомкнул губы. Челюсть его дернулась, словно сдерживая прорывающийся голос. Затем как бы намекая: слушай внимательно, повторять не буду, – он медленно заговорил:

– Я хочу сблизиться с Аяко.

Так звали мою жену. Расслышал я все отчетливо, но реальности в его словах не ощутил. Что за чепуха?

– Ты – с ней? – переспросил я.

– Узнал о вашем разводе и ничего не могу с собой поделать – хочу быть с ней.

Странно слышать о чувствах к женщине, с которой я мечтал развестись. С одной стороны, конечно, жаль, что все так вышло. С другой – что я мог сказать мужчине, ступившему на скользкую дорожку?

– Вот как?

А больше ничего и не скажешь…

– Да, – лаконично ответил Мамия.

За все время наших бесед о разводе жена хоть бы раз намекнула… Мамия, словно прочитав мои мысли, поднял на меня взгляд.

– Аяко об этом не знает.

Как же он выговаривает ее имя – без запинки… Согласен, она мне больше не жена, но он-то мог бы как-нибудь переиначить подлежащее. И что он там говорит? Она ничего не знает?

– Ну, это правильно, – сказал я.

Не подай я на развод сам, они бы вместе обобрали меня через суд, и никакие оправдания бы не помогли. А тут на тебе – и месяца не прошло… Неужто она в самом деле ничего не знала?

– Конечно, ты можешь сказать, что раз уж вы в разводе, то тебе до этого никакого дела нет, – продолжал между тем Мамия. – Хотя я подумал, что дело именно в этом.

Иными словами, втолковывает мне, что руки у него развязаны, – я ведь уже не муж. И раз он пришел извиниться, я должен это оценить.

– Стало быть, – начал я, – ты ей даже еще не намекал?

– Нет. – Краткий ответ, уклончивый.

– Кто знает, вдруг она не согласится?

– Возможно.

– В таком случае твои оправдания окажутся вполне достойным поступком.

– Она мне очень дорога.

Пустые слова. В мире телевизионщиков такие – что разменная монета. Ладно в работе на кого-то еще могут подействовать, но в личных отношениях… Обидно слышать такое от Мамии. Он хочет сказать, что выбирает ее, а работу с «важным человеком» бросает. Делает вид, что его терзают муки, хотя никаких мук у него нет и в помине. Похоже, он даже не сожалеет о нашем с женой разрыве. Для него это – игра. Придя сюда и говоря мне об этом, он развлекается. Хотя нет, он даже не отдает себе отчет в том, что это – игра. Не кто-нибудь, а именно он пришел сообщить, что поставил на весы мою бывшую жену и мою работу – и выбрал женщину.

Я вдруг расстроился и чуть не разрыдался. Задрал голову и уставился в угол потолка, словно бы у меня там висела паутина.

– Скорее всего, я получу отказ, – словно фразу за кадром, произнес Мамия.

– С чего ты взял?

Дураку понятно, что он уже с нею разговаривал. Сам же сказал, что они виделись. Мол, как отношения с сыном, то да сё? Выходит, она меня ободрала, как могла, утаивая связь с мужчиной.

Ладно, канючить – последнее дело. Злись не злись, в душе останется осадок. Я же не мог сказать, что разгадал их грязную затею.

– Спасибо тебе за все, – сказал Мамия.

– Тебе тоже.

Еле сдерживаясь, я нес какую-то чушь.

– Извини. – Мамия склонил голову и продолжил, словно сейчас заплачет: – Я не могу больше здесь оставаться.

Ну мыльная опера да и только. Как мы старались снимать поменьше таких…

Однако Мамия существовал по ту сторону телеэкрана. Он встал, извинился еще раз и низко поклонился.