Лето разноцветно-косолапое - [4]
— В тундрре!
— В джунглях!
— Р-р-р!!!
— А мой старший брат тебя одной лапой!
— А мой дядя Гризли твоего брата…
— Ах так, — сказала тогда вожатая и отвесила три точных шлепка своей медвежьей лапой. И в разные стороны раскатились три шерстяных клубка — чёрный, белый и самый лохматый, рыжий.
Снова разноцветный медвежий отряд пустился в путь и вскоре прикосолапил в заросли.
Ну и заросли это были!
— Вау! — воскликнул Тедди, оглядываясь.
— У-у-у, это джунгли? — спросил Бхалу.
— Это бамбук? — спросила Панда.
— Это высокотравье, — сказала Аксинья Потаповна торжественно.
А маленькая серая бабушка Коала медленно покачала пальцем и произнесла:
— Драться нехорошо!
Травоедение
Высокотравье — это не просто высокие травы. Это такие высокие травы, что взрослой медведице надо на задние лапы встать, а передние вверх поднять, чтобы до верхушек этих трав дотянуться. А широкие листья почти сплошь заслоняют небо. Сквозь них даже солнечный свет становится зелёным — очень красиво.
— Хи-хи, Зелёный Медведь, — Тедди показал на Умку.
— Кто не голодный, может урока не слушать, — сказала медведица. — Смотрите, это всё можно есть. — И она с треском заломила ближайший стебель. — Вот шеломайник. Найдите такие же растения. Листья большими ладошами. Набиваем пасть и жуём: хрум, хрум, хрум.
— Хрум, хрум, хрум, — дружно повторили медвежата.
— Вкусно! А вот это морковник, листья метёлками. Чав, чав, чав. Корешок выдираем, от земли отряхиваем и тоже съедаем: чав, чав, чав!
— Чав, чав, чав, — прочавкали медвежата.
— Вкусно! А вот сладкая пучка, стебель — толстая трубка. Листья не трогаем, чтобы нос не обжечь! Кожицу с молочным соком счищаем, её не едят. Давай, Умка, помогу, вот так. А мякоть — объедение: м-м-м, хруп, хруп, хруп!
— М-м-м, хруп, хруп, хруп! — согласно прохрустели медвежата.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — отплевался Умка. — Однако не хочу больше травы. Пойду ещё себе рыбы поймаю. — И он, раздвигая заросли, безошибочно двинулся в сторону речки.
(Ведь и в самом деле, белые медведи травой не питаются — им рыбалку подавай или охоту.)
Тут Аксинья Потаповна завертела носом, завертела головой, да и вся завертелась, принюхиваясь:
— Это чем таким пахнет? Откуда так пахнет? Это не нашими травами! Коала, это же у тебя так пахнет, что это?
Серая лопоухая Коала хитро прищурилась и показала вожатой маленький стеклянный флакончик. Потом капнула оттуда себе на язык пахучего масла и спрятала флакончик в шерсть на животе. Что это?! На животе у Коалы имелась тёплая меховая сумка! Медвежата завистливо ощупали свои животы — ни у кого такой не было. Даже у Аксиньи Потаповны.
(Грамотный читатель наверняка знает, что сумка на животе — особая дамская мода австралийских зверей. В Австралии ни одна кенгуру, ни одна коала, даже ни одна белка без сумки из дому не выйдет. Предназначены сумки для того, чтобы носить в них детёнышей. Но если дети уже выросли, как вот у Коалы, то почему бы не держать в сумке полезную дамскую мелочь?
А пахучее масло во флакончике было эвкалиптовое. Дело в том, что коалы в Австралии всю жизнь проводят на эвкалиптах. Это очень большие деревья, некоторые высотой с тридцатиэтажный дом! Так вот, живут коалы на эвкалиптах и жуют эвкалиптовые листья. Другой пищи им не надо. Спешить им некуда. Слезать с деревьев незачем. Разговаривают они мало, потому что рот занят едой. Верите ли, наша бабушка Коала среди эвкалиптовых медведей считалась болтливой и непоседливой дамочкой.)
Любопытный Тедди Блэк выпросил у Коалы капельку эвкалиптового масла себе на язык. Почмокал, почмокал, потом сморщился, расфыркался и стал вытирать язык травой. Горькое у эвкалипта масло и чересчур пахучее. Зато от простуды помогает.
Из камчатских трав Коале больше всего понравился тонкий иван-чай с длинными листиками. Лохматый длинноносый Бхалу научился вынюхивать под землёй зернистые луковки чёрной саранки и ловко выкапывать их своими когтищами — настоящее лакомство! Панда, всё перепробовав, остановилась на полюбившихся ей ивовых ветках. На вкус, на цвет товарища нет! Чёрный Тедди тоже веточку пожевать попробовал и опять поморщился: как это можно есть?
Дерево деревом! Вообще, непоседливый барибальчик не столько ел, сколько носился, с треском ломая растения. Так что вскоре медвежье пастбище из зарослей превратилось в полянку.
— Вот не надо так делать! — погрозила Аксинья Потаповна. — Ешь, сколько надо, а лишнего не погань. Мы, медведи, свой лес должны беречь, а не вести себя как люди.
Зато именно Тедди нашёл у самой реки травищу с такими широкими листьями, что в каждый лист можно целого медвежонка завернуть. Рассказать в Америке — не поверят. А стебли толстенные, мясисто-трубчатые, вкусные-превкусные! Даже Аксинья Потаповна подивилась:
— Молодец, Тедди. Это самое лучшее растение, только редкое в наших местах: медвежья дудка!
Тедди чувствовал себя героем, Америка могла им гордиться.
А что же Умка? Ведь говорила же ему Аксинья Потаповна, что в начале июня в речке рыбы нет. Так ведь не послушал, белый упрямец. Наловил рыбы из пустой реки — и сам наелся, и других медвежат угостил.
Мифы медведей мира
Сказка бабушки Коалы
В один дождливый вечер медвежатам не хотелось ни гулять, ни играть, ни купаться. Лежали они кучкой, притиснувшись к своей вожатой, и лишь иногда поднимались, чтобы отряхнуть шкуру от воды. Хорошая вещь — собственная медвежья шкура. И красивая, и спать на ней мягко, и от холода защищает, и от острых сучьев, и от чужих когтей. А если и дождь намочит, стоит лишь встряхнуться — станет почти сухая. Правда, блохи в шкуре водятся, но тут уж куда деваться.
