Лето разноцветно-косолапое - [2]
— Вернись, Зелёный! — плакали учёные. — Пожалей нас!
Зелёный Медведь слышал их слёзы. Но не вернулся. Понял, что, если вернётся, и «Медведузу» отберут, и самого на цепь посадят.
С прибытием, деточки!
На самом востоке России, на полуострове Камчатка, наступило утро. По берегу моря бродила пожилая медведица Аксинья Потапов-на. Обнюхивала длинные водоросли на чёрном песке, разгрызала ракушки. Желтоносые чайки семенили на перепончатых лапках чуть поодаль и ругались писклявыми голосами:
— Чего наш берег объедаешь, прожора лохматая! Иди к себе в лес!
Медведица не слушала чаек, а время от времени вглядывалась в море, приставив ко лбу лапу:
— Ну и где же он? Жду, жду. Чужой берег, понимаешь ли, объедаю…
И вот на глади моря вздулся огромный блестящий пузырь. Тут же вода с него с шумом скатилась, и над волнами повисло что-то невиданное, по форме как шляпка великанского гриба, цветом небесно-морское. Чайки с воплями разлетелись в разные стороны, а медведица запрыгала и замахала приветственно:
— Я здесь, я здесь!
Как вы догадываетесь, странным объектом, перепугавшим чаек, была «Медведуза», летающая и плавающая живая машина. Она качнулась в воздухе, словно кивнула Аксинье Потаповне, и бесшумно перенеслась на полянку у края ольховых зарослей. Медведица, забыв о солидности, помчалась туда, прыгая через ягодные кустики.
Из «Медведузы» уже выбрался на травку Зелёный Медведь и с наслаждением потягивался, словно кот.
— Здравствуй, Потаповна, — сказал он. — Ух, как же у вас тут свежо, хорошо. Сам бы остался, да работа.
— Привет, привет, Зелёненький, — ответила Аксинья Потаповна, переводя дух. — Уф-ф, загонял. Отчего же ты всё-таки зелёный? Словно мохом порос. Дай-ка я тебя понюхаю.
— И чем я пахну? — заинтересовался Зелёный.
— Медведем пахнешь. Морем. Травами нездешними. И мохом немного тоже.
— Это потому, что я мутант. В основе я медведь, но модифицированный генами мха.
— Мута-а-ант, — протянула медведица. — Ну ничего, главное, чтобы душа добрая.
— Да, ну ты как, Потаповна, не передумала? Выгружать будем?
— Выгружай, чего там, — кивнула медведица.
И один за другим из «Медведузы» начали вылезать, вываливаться, выпрыгивать медвежата. И стали оглядываться, почёсываться, позёвывать.
И такие они были разные, что бывалая медведица от удивления села на хвост.
— Мутанты! — выговорила она. — Да какие же вы все лапочки!
Один был медвежонок чёрный, другой — весь белый, третий — бело-чёрный, пятнами. Четвёртый лохматый-прелохматый, сам рыжий, а рыльце вытянутое, белое. И был ещё один, самый маленький, серый, лопоухий, его так и хотелось взять на ручки и приласкать.
— Нравятся? — спросил Зелёный Медведь.
— Лапочки, лапочки! — повторила Аксинья Потаповна. — Оставляй, всех возьму. Им здесь будет хорошо.
— Вот и я говорю, — поддержал Зелёный, — Камчатка — медвежий рай. Так пусть здесь и начнётся дружба медведей всех стран. А это первые посланцы, — так сказать, пионеры. Эх, и сам бы остался, но пора мне. До встречи, ребятки!
— Бай-бай! — крикнул чёрный медвежонок и принялся кувыркаться по полянке.
— Пока, — пробурчал белый и вытянулся на травке брюхом кверху.
— До фиданья, — сказал лохматый.
Чёрно-белый молча помахал ладошкой и отвернулся, скрывая слезу. А маленький серый ушастик словно и не слышал, что с ним прощаются, неторопливо и деловито карабкался вверх по спине Аксиньи Потаповны.
Зелёный Медведь запрыгнул в «Медведузу», и спустя мгновение чудесная машина унеслась к морю — только её и видели.
— Ну, с прибытием, деточки, — сказала медведица. — Знаете, где мы? Это Камчатка. Поглядите, как у нас красиво!
Утренний туман рассеялся, показалось солнце. Ярко зеленели деревья и травы, сияли цветы, жёлтые и сиреневые. На востоке блестело море, на западе синели сопки, над сопками высился белоснежный вулкан. Медвежата глядели во все глаза: здесь им предстояло прожить лето.
А серый лопоухий малыш добрался наконец до загривка Аксиньи Потаповны, повернулся вслед улетевшей «Медведузе», медленно покачал лапкой из стороны в сторону и сказал:
— До свидания.
Знакомство
— Давайте знакомиться. Я ваша вожатая, Аксинья Потаповна, представила себя медведица.
— Хай! — воскликнул непоседливый чёрный медвежонок и оскалил белые зубы.
— Тебя зовут Хай? — переспросила вожатая.
— Нет, меня зовут Тедди. Я мальчик-барибальчик, медведь Скалистых гор. А «хай» — это наш американский привет, — пояснил чёрный медвежонок.
— Значит, Тедди. А зубы зачем показываешь? Мы же не враги.
— Зубы — это наша американская улыбка. Означает «хай», — сказал Тедди и снова старательно обнажил клыки.
— Понятно, — кивнула медведица. — Но знаешь, Тедди, у нас лучше такой зубастый «хай» не показывать, а то всех зверей распугаешь.
— Ну и ладно, — пожал плечами юный барибал и снова принялся скакать и кувыркаться.
Тут белый медвежонок, до этого лежавший на травке, без слов поднялся и пошёл в сторону моря.
— Постой, куда ты? — окликнула его вожатая.
— Однако жарко, — ответил тот. — Хочу купаться.
— Купаться — вот речка рядом. Ты у нас кто?
— Как «кто»? — удивился белый. — Я Умка. Значит, самый умный. — И Умка уверенным шагом направился к речке.
— Смотри, глубоко не заходи, а то унесёт в море, — предупредила вслед медведица. — А дай-ка я вас для начала сосчитаю. Чёрный — раз, лохматый — два, чёрный — три, пятнистый — четыре, опять чёрный… Тедди, да посиди немного на месте, а то сколько же у меня чёрных! Снова: раз, два, три, да четвёртый купается, да ещё серенький где-то был. Ах, вот он, на мне висит, пятый. Кто ты такой, лапочка?
