Лето радужных надежд - [28]

Это Ярослав вцепился в Юлину ногу и по ней пытался взобраться до вожделенного источника молока.

– Ну хватит, Яська, – увещевала его Юля. – Ты уже кушал утром молочко, хороший мой, хватит. Теперь маме пора уходить на работу.

– Сисю! Сисю-уу! – требовал карапуз.

– Нет.

– Мам!

– Нет.

– Сисю дать! Да-аать!

Пришла няня и заворковала вокруг Ярослава, это его немного отвлекло. Последний месяц каждое утро повторялась одна и та же сцена с вариациями: Яся не хотел расставаться с мамой. Он вцеплялся в нее, ловил ее, требовал сисю или поиграть, или на ручки, или безутешно рыдал.

– Возникает вопрос, м-да. Так ли необходимо сисе… то есть маме идти на работу? – в воздух произнес Степа.

– Ну, если редуцировать меня до сиси, можно совсем никуда не выходить! – вспыхнула Юля.

Степа вздохнул. Он по-прежнему не понимал, почему Юля не хочет подождать с работой еще пару лет. Разве не видно, что сейчас она нужна Ясе?

– Хочешь, я, это, подвезу тебя до музея? – примирительно спросил он.

Няня создала шумовую завесу, демонстрируя Ясе музыкальные возможности кастрюльных крышек, это позволило Степе с Юлей выскользнуть из дома непойманными.

Только Степа выехал за ворота, как увидел Бориса, быстро шагавшего по Гороховой улице. Его черная голова была всклокочена больше обычного, руки в карманах. Боря кивнул ему, и Степа притормозил.

– Я так и знал, – сказал Боря, садясь на заднее сиденье. – Привет, Юль.

– Что знал? – спросил Степа.

– Что тебя застану и что мы в жопе. Ты предсказуемый. Каждое утро выходишь из дома не раньше 9.45.

– Извини, конечно, извини, но это значит, что у меня порядок в голове, да, распорядок…

– Степа, я опаздываю, поехали! – взмолилась Юля.

Степа двинулся в сторону проспекта Мира. Юля на переднем сиденье достала из сумочки пудреницу и стала сердито пудрить нос, Борька сзади негромко запел: «Yesterday… all my troubles seemed so far away…»

– Погоди, – вдруг сообразил Степа. – Погоди, а почему мы это, почему мы в жопе?

– Ха! То есть контракт ты не читал? – ответил вопросом Боря.

– Ээ… мм-м… какой контракт?

– Счастливые контрактов не читают! Тот, что был приложен к поздравительному письму. Контракт на шести страницах.

– Это про конкурс? Что с ним? – забеспокоилась Юля.

– Конгратьюлейшн – с ним полная задница! – провозгласил Боря. – Для наивных объясняю: в обмен на свой миллион венчуры хотят забрать семьдесят процентов нашей игры. Семьдесят про- центов!

– Аа… – протянул Степа, обдумывая новость.

– Вот тебе и «аа»! Они просто козлы! В овечьих шкурах. Рейдеры, долдоны и читеры в одном флаконе, – кипел ядом Боря.

Юля развернулась к Борису:

– Послушай, я понятия не имею, а какая доля – нормальная? Когда инвесторы вкладывают деньги в игру, сколько в среднем берут?

– Я откуда знаю? Но семьдесят процентов – это грабеж!

Степа свернул на проспект Мира, и их сразу охватил гул большой запруженной дороги.

– А я, я вообще думал, миллион – это приз, – печально сказал Степа. – Угу. Вроде как приз за победу, да, в конкурсе.

– Индюк тоже думал, – буркнул Боря и махнул рукой. – Ааа! И я тоже.

Они помолчали.

– Ну что же! – встрепенулся Боря. – Я предлагаю послать их прямиком в кишечную микрофлору! Сделаем это лично или письмом?

Степа загудел невнятно.

– Послать – то есть отказаться от конкурса? – спросила Юля. – Отказаться от миллиона?

– Пусть подотрутся своим миллионом. За семьдесят процентов, ха!

– Но тогда мы, тогда мы останемся с чем были. Как в прошлые, угу, в прошлые пять раз. Мы все такие в белых фраках, угу, только нас ни-ни. Никто не знает.

– А вот не каркай, Степа! Ты что, бог? Прорицатель? Я считаю, надо послать их, – отрезал Боря.

– Тише, тише, – обернулась к нему Юля. – Вы, главное, не ссорьтесь. Допустим, если вы откажетесь… У вас шикарная игра. Была бы плохая, ее б не выбрали эти венчуры, верно? А если она такая замечательная, то почему бы ей не стать популярной без рекламы?

– Эбсолютли! Именно, – сказал Борис.

– Именно, угу, именно это я каждый раз, пять раз уже думал. Почему наши приложения без раскрутки не набирают этой, популярности не набирают? Ексель-пиксель! Да они просто на девятьсот девяностой позиции в поиске, в темном углу чулана, Юль. Никто туда не ходит, в тот чулан, никто не видит! – ответил Степа.

Юлю его гневная тирада ничуть не напугала. Она пожала плечами:

– Возможно, вы сами могли бы продвигать свою игру? Как это делается – через блоги, в соцсетях, да?

Степа вздохнул. Как все легко выглядит со стороны! Так и хочется надавать умных советов!

– Борис, мы пробовали? Пробовали это самое – через блоги-соцсети?

– Эээ… была такая порнография.

– Нужно уметь, – сказал Степа. – А мы не умеем. Угу. Это все равно что застенчивому парню сказать: давай это самое, заявись на вечеринку и назначь свидание, ага, свидание десяти девушкам. Ага, так просто. Мы с Борисом в плане соцсетей – жалкие заики.

– Только ты, – мигом сказал Боря. – Я обаятельный заика.

– Я про то, что у нас другие, другие таланты.

Последний светофор перед Соборной площадью сменил красный свет на зеленый, и Степа повернул к Юлиному музею.

– Ну и прекрасно! – сказала Юля. – Тогда идите к своим венчурам, пусть они вас запускают в стратосферу. И не жадничайте!