Лето на Парк-авеню - [29]

Как только я поставила чашку на миниатюрный приставной столик, Берлин заговорил:

– Джордж тут поведал нам о вашем вчерашнем совещании. Он сказал, вы хотите забраковать графический план на июль и сделать все по-новому. Он также дал нам понять, какого рода статьи вы там хотите видеть.

Я взглянула на Джорджа, который поднес ко рту кулак и прокашлялся, очевидно, не смущаясь тем, что настучал на Хелен. Я направилась к двери, но она жестом велела мне остаться. Думаю, она хотела заручиться свидетелем на случай потасовки.

– Добро пожаловать в новый «Космо», ребята, – сказала она бархатным голосом, отмечая что-то между делом в блокноте на коленях.

– Мы говорили об этом, – сказал Димс. – У нас в «Хёрсте» есть стандарты.

– О, Дик, – промурлыкала она, – скажите, какие отношения у вас были с мамой? Я спрашиваю только потому, что вы кажетесь таким сухарем по части женщин и сексуальности, – она взглянула на него с улыбкой и широко раскрытыми глазами. – На самом деле, вы все такие сухари. Почему вы, мальчики, не можете даже сказать слово «секс», чтобы не покраснеть?

Димс помрачнел, но еще больше – Берлин. Я была так поражена, что не решалась взглянуть на Эрика, но в глубине души радовалась. Это была та самая Хелен, о которой я слышала от Элейн.

– Очень смешно, – сказал Димс. – Я серьезно насчет материала для июльского номера. К тому же, вам надо сосредоточиться на окончании июня. В этом номере дыры, которые надо закрыть.

– Да, – сказал Берлин, – вам надо закрыть эти дыры.

– Если я еще раз услышу об этих чертовых дырах… – она осеклась и взяла себя в руки. – Июнь будет, каким будет, – добавила она, вновь обретая игривый тон. – Но вот июль, – она лукаво улыбнулась, – там мы можем действительно выдать что-то яркое.

– Как вы намерены выпускать июль? – спросил Эрик. – Вы уже лишились половины сотрудников. И сами уволили Рекса Рида. Кто будет вам писать эти новые статьи?

– Придержи коней, Эрик, – срезал его Берлин. – Мы еще не кончили обсуждать июнь.

Эрик засунул руки в карманы и стал увлеченно разглядывать пол.

В ресторане он назвал себя мальчиком для битья на побегушках. И было похоже, что это правда.

– Хелен, – сказал Берлин, – вы возьмете статьи, которые мы уже заготовили для июня и июля. И больше говорить тут не о чем.

– О, – она хохотнула, словно он нес ахинею. – Они никуда не годятся.

– Ни одна? – сказал Димс. – Ладно вам, Хелен. Вы хотите мне сказать, что из всех рукописей, которые успели у нас скопиться, вы не можете выбрать ни одной приемлемой статьи?

– Именно это я и говорю. Кроме, может, одной, про таблетки эстрогена. Остальные – сплошная скука и занудство, моим девушкам такое ни к чему.

– Что ж, сожалею, Хелен, – сказал Эрик, пытаясь реабилитироваться после предыдущей осечки. – Но, боюсь, это все, с чем вам придется работать.

– О, ерунда, – она опустила взгляд в свой блокнот и принялась увлеченно царапать очередную идею. – В этом городе полно авторов, которые с радостью предоставят свой материал для «Космополитена».

– Может, и так, – сказал Димс, – но у вас не будет денег на них.

– Это почему же? – Хелен подняла взгляд, постукивая ручкой по блокноту.

– Мы сделали кое-какие корректировки в бюджете, – сказал Димс. – Как ты знаешь, «Космополитен» уже несколько лет имеет задолженность. Доход от рекламы падает и, согласно Айре, возлагать надежды на июнь не стоит. Плюс, ты взяла и наняла Уолтера Мида на высшую ставку и определенно не поскупилась на оформление своего кабинета.

– Это верно, – согласился Эрик. – Вы здесь слегка хватили через край.

– Если коротко, – сказал Берлин, – совет решил, что нам нужно урезать бюджет.

– Урезать? – ручка Хелен замерла, и я впервые увидела неподдельную озабоченность в глубине ее больших карих глаз. – Вы мне говорили, что не поднимали бюджет «Космополитена» больше двадцати лет. Он и так уже ниже некуда, а вы еще говорите о том, чтобы что-то урезать?

– У вас будет тридцать тысяч долларов на номер, – сказал Берлин.

Мне это показалось целым состоянием, и Хелен, похоже, тоже решила, что ей этого хватит. Она откинулась на спинку своего креслица, расслабившись.

– Почему у вас такой кислый вид, ребята? Я уверена, тридцати тысяч хватит на статьи.

Мужчины повернулись к Берлину.

– Похоже, вы не поняли, Хелен. Эти тридцать тысяч – это не на авторов и статьи. Тридцать тысяч – это общая сумма. На весь номер. Сюда входит фотография, модели, ретушь, иллюстрации, редактура, реклама, доставка, зарплаты сотрудников, расходы – все.

Он усмехнулся с довольным видом.

Если Хелен и была ошарашена, она не подала вида. И бровью не повела. Но Джордж был не так сдержан: он хлопнул себя по лбу обеими руками и издал вздох отчаяния. Хелен не дала им повода почувствовать, что они прижали ее, если это им и впрямь удалось.

– Вы забыли стоимость тиража, – сказала она, откладывая блокнот.

– Это берет на себя «Хёрст».

– Ну что ж, слава богу, – Хелен редко прибегала к сарказму, но изъяснялась предельно доходчиво, поэтому она элегантно встала с кукольного креслица, огладила платье и сказала. – Что ж, джентльмены, тридцать тысяч, так тридцать тысяч. Вижу, я останусь без зарплаты, так что если у вас все, мне надо бы вернуться к июльскому номеру.