Лето, книжка и любовь! - [43]

— Могу, — у Лии не было даже сил доказывать.

У нее вообще не было сил. Она просто сидела и хотела, чтобы ее оставили в покое.

— Амелия, — начала Пичс твердо. — Я знаю, вам трудно сейчас, вы думаете, что вас предали и обидели. Но вы не можете бросить книгу. Не должны.

— Пичс, у меня ничего нет. Даже контракта нет, и не думаю, что Джулия что-то сделает, если она не будет уверена, что книга получится. Но мне все равно. Я не смогу. Надо признать, я никто. Я не эксперт в кулинарии или садоводстве, не писательница. Кто, к чертовой матери, я?

— Вы женщина, которую обидели, и теперь чувствуете жалость к себе, — сказала Пичс мягко. — Это нормально, но только до определенного предела. А потом вы должны собраться. Была же у вас жизнь и до него, помните?

— Помню, — Лия улыбнулась, стараясь не заплакать опять.

Пичс знала о них с Беном, но не подавала вида. И теперь — странно, но было естественно говорить с ней о Бене, как если бы это никогда не держалось в секрете.

— Была целеустремленная женщина, Лия Скотт, у которой была хорошая идея, — продолжала Пичс. — И у нее был энтузиазм. И не говорите мне, что теперь эта женщина превратилась в испуганную девочку, и все из-за мужчины.

— Извините, Пичс, но у меня нет настроения.

— Конечно, дорогая. Вы в темноте, в одиночестве, и не видите выхода. И пока вы там, вы не догадываетесь, что темнота бывает темнее и одиночество более одиноким. Бывают гораздо более тяжелые ситуации, но люди переживают их. Сидеть одной и жаловаться — не самый лучший способ.

— Знаю, Пичс, — воскликнула Лия. — Я пробовала работать, но не могу. Пробовала читать, но не могу сконцентрироваться. Пробовала готовить, но не смогла очистить даже зубчик чеснока. Теперь я пробую метод погружения. Если я окунусь в эту боль надолго, мне это надоест. И это будет то, что мне надо.

— У вас уже так было? Помните, как вам было плохо? И что вы сейчас думаете о тех мужчинах, которые разбивали вам сердце? Могу поспорить, вы уже забыли о них. Так и это пройдет.

— Так никогда не было. У меня всегда были мужчины, но всегда я бросала их.

— Интересно, — Пичс погрузилась в размышления. — Значит, вам надо было испытать это.

— Спасибо, но от этого мне не легче.

— Потому что вы не подготовлены. Все проходят через такой опыт. К вам это пришло поздно, поэтому оказалось таким ударом. Но большинство людей к вашему возрасту переживают две или три таких истории. Поверьте, бывает хуже. Вы только начинаете жить, — она засмеялась, и Лии стало интересно, что же такое пережила Пичс.

— Я знаю, я избалована. Мы виделись так много, что трудно поверить, что его нет. Это как смерть, или хуже, потому что он ушел, и ушел к другой женщине.

— Работа лечит лучше всего, — просто сказала Пичс. — Вы правы по поводу погружения, но лучше погрузиться в работу, а не в боль. Письмо пришло вовремя. Поработайте с материалами. Это то, что вам должно помочь выбраться.

— Пичс, это просто несколько вырезок, — засмеялась Лия, начиная понимать, как приятно опять улыбаться.

— Надеюсь, вы меня поняли. Работа лечит. Когда я занялась астрологией, у меня ничего не было, ни определенности, ни уважения к себе, ни уверенности. И я начала, и мне удалось.

Лия пристально посмотрела на собеседницу. Она никогда не воспринимала Пичс всерьез, только как почти карикатуру. Ее заинтересовало, какой Пичс была в молодости и что сделало ее такой, какая она сейчас.

— А почему вы занялись астрологией?

— У меня было трудное время, гораздо хуже, чем у вас сейчас, если поверите. Я чувствовала, что мне незачем жить. Мне нельзя было доверять, от меня никому не было ничего хорошего. Подруга подарила мне книгу по астрологии, чтобы отвлечь меня. Я увлеклась, как ничем не увлекалась до того.

— Вы уже были женаты с Феликсом?

— Нет, дорогая, мы поженились позже. Та же подруга посоветовала поехать в центр Новое время, недалеко от моего дома в Сан-Диего. Феликс читал там лекции, — она с нежностью улыбнулась. — О смерти, духовном мире, реинкарнации. Я увлеклась, не только предметом, но и им. Он был высокий, красивый, с таким приятным британским акцентом. Я влюбилась! После лекции была неформальная беседа, кофе и маковый пирог, и мы не могли оторвать глаз друг от друга. Я спросила, можно ли с ним встретиться, чтобы посоветоваться, и он согласился. Он видел меня в наихудшее время моей жизни, и я никогда не смогу его отблагодарить. Мы стали любовниками, а потом поженились, без пышной свадьбы, на берегу океана. Я была в разводе, и он не был женат.

— А дети у вас были?

Лия заметила, что лицо Пичс омрачилось.

— У меня есть дочь от первого мужа. Мы с Феликсом были уже староваты для этого. Он унаследовал это место. Его родители жили здесь, когда вышли на пенсию, но тогда уже совсем состарились. И мы решили построить бунгало, расширить розовый коттедж и сделать здесь духовный центр, чтобы люди могли приехать и отдохнуть. И вот мы здесь уже двенадцать лет, и по-прежнему счастливы.

— Красивая история.

— Видите? — Пичс встала. — В мою темноту пришел свет. Всегда есть будущее, не забывайте. Жизнь идет, не стоит на месте. Но вы должны помочь сами себе и открыться для помощи. Я не хотела читать эту книгу и не хотела ехать на лекцию, я помню, как сначала отказывалась, поверьте. Но надо открыться знакам, и это, — она показала на конверт, лежащий на столе, — один из них. Я рада, что мы поговорили.