Лето, книжка и любовь! - [38]

— И когда ее издали, мои снимки опять опубликовали.

— Боже, я отлично все помню. Не могу поверить, что это ты, — сказала Лия с восхищением. — И когда их брак развалился, все стали обсуждать, что она за человек — добрая, непосредственная, веселая. И опять опубликовали эти фото, как доказательства.

— Принесли мне состояние, — криво улыбнулся Бен. — Мой агент думал, что нашел курицу, несущую золотые яйца, заключал сделки по всему миру. Странно. Я работал пять лет, не покладая рук, и зарабатывал очень скромно. А здесь случайные снимки, и такая удача.

— Ты думаешь, она знала, что ты фотографируешь? — спросила Лия после паузы.

— Это было бы цинично, — улыбнулся он. — Не думаю. Она увидела меня в конце, когда открыла дверь машины, и удивилась. Я просто кивнул ей. Мне противно, что она могла подумать, будто я еще один папарацци, и очень хотел, чтобы она знала, чем я занимаюсь.

Лия старалась вспомнить что-то.

— Знаешь, когда она погибла, и все, кто знал ее, давали интервью, кто-то сказал, что один из твоих снимков ей особенно нравился. Ей нравилась его непосредственность и выражение лица старухи. Я читала где-то.

— Правда? — удивился Бен. — Если так, я буду чувствовать себя лучше. У меня было чувство вины, что я использовал ее.

— Но это дало тебе средства на дальнейшую работу. И ты делал снимки, которые ей точно бы понравились: в Руанде, противопехотные мины в Боснии, — ее голос звучал неопределенно, она не была уверена в фактах.

Забавно, она помнила столько мелочей, как история с психоаналитиком Дианы, но важные события в мире ускользали от нее. Если бы можно было точно знать, что пригодится в будущем! Ее жизнь показалась чередой пропущенных уроков и разговоров, в которых она не могла поучаствовать, и она пожалела, что не читала газету Дейли Мейл, которую выписывал Джонатан.

— Это хорошая точка зрения, — улыбнулся Бен, спасая ее. — Но мне бы хотелось признания некоторых из моих работ. Это смешно. Год фотографировал в Боснии, и ни одного снимка не опубликовали, а потом сделал состояние на принцессе, обнимающей пенсионерку. Без риска для жизни.

— А ты часто был в опасности? — спросила Лия, думая, что, возможно, узнает, почему он приезжал сюда в первый раз. — Я имею в виду моменты, когда ты думал «это конец».

— Однажды, — ответил он. — Всегда есть элемент опасности, но однажды я действительно подумал, что все кончено.

— Что случилось? — спросила она тихо.

— Весь прошлый год я старался забыть об этом, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Прости, тогда можешь не говорить, — отозвалась она, уверенная, что Пичс и Белла знали.

Он помолчал, глядя глубоко в бокал.

— Это случилось в Афганистане, почти два года назад. Там были я, фотограф из Италии Джанкарло и шофер, мы ехали в горы на восток от Джалалабада, искали лаборатории героина, — он замолчал и быстро перевел взгляд с пустого бокала на пустую бутылку. — Можно, я открою еще одну?

Он взял бутылку, стоящую на холодильнике, и быстро откупорил ее.

— Этот район был очень нестабильным: беспредел, покушения на убийства, наркотики, бомбежки — все прелести, — он глотнул вина. — Мы знали, что это рискованно. Но поехали. И попали в засаду. А они не хотели, чтобы мы что-то увидели. Их было четверо. И один парень взял нас на прицел своего пистолета.

— Кто-то пострадал? — тихо спросила Лия.

— Джанкарло, убит на месте, — он глотнул еще вина, и она увидела слезы у него на глазах.

Она потянулась через стол и взяла его за руку.

— Этот тип выстрелил ему прямо в грудь. Минуту назад он сидел рядом и жаловался на боль в желудке, в следующую минуту был мертв, и мою рубашку залило его кровью. Вот так. Не знаю, почему выбрали его. На его месте мог быть я, — он тяжело вздохнул. — И потом он направил пистолет на меня.

— И?

— Чертова осечка, — засмеялся он, закачав головой. — Просто осечка, можешь поверить? И он не смог — увидел в этом знак Аллаха, что я должен жить. И отпустил меня и шофера.

— Господи, — воскликнула Лия, стараясь найти подходящие слова. — Как ты это пережил?

— Не говори. Вернулся в Англию. У меня был нервный срыв, — последние слова сопровождались циничным смешком.

— Поэтому ты оказался в Дикой Розе?

— Я все время спрашиваю себя, почему я остался жив, а не Джанкарло. Бессмыслица. Он был женат, с двумя детьми, а я свободен. Я был на его похоронах в Риме, сидел рядом с его убитой горем семьей и чувствовал свою вину. Такое чувство, что я забрал что-то у него.

— И помогло? Приезд сюда?

— В общем, да. Не мистическая чепуха Пичс, а место, атмосфера, совсем другие люди.

— Белла, например, — не смогла удержаться Лия. — Извини, это было лишнее.

— Это так, я попытался опять работать, — продолжал Бен, как будто не заметив. — Я мог бы поехать в Ирак, но отказался. Мне опять предложили Афганистан, но я не смог. Я потерял нерв. Я болтался в Лондоне, тратил деньги, и, в конце концов, поехал в Косово. Сделал что-то, но это никому уже не интересно. Это уже старые новости.

— Поэтому ты хочешь сделать книгу? Заинтересовать?

— Иногда мне кажется, что это пустая трата времени. Ну, еще одна книга фотографий или выставка. Люди этого не хотят, они слишком заняты тем, чтобы забыть все это. Тогда зачем?