Лето, как лето - [5]

– Меня не интересуют ваши проблемы, – отрезал Капитан. – Еще раз говорю – незваные гости мне не нужны.

Оставалось только вернуться в каморку и постараться, чтобы никто из акватиканцев не увидел данюшек, и их позора.

А завтра завершить путешествие в Песчаной Дюне.

Затычка с Полосатиком побрели к двери.

– А рабочие руки вам нужны? – безнадежно спросил Шустрик. – Мы отработаем наш проезд.

– А что вы умеете? – поднял бровь Капитан.

Затычка и Полосатик круто развернулись.

– Все! – хором сказали друзья.

– Уборка палубы, помощь на камбузе, чистка трюмов – вот единственная работа, которая у меня есть для вас.

– Мы согласны!!! – данюшки испугались, что Капитан передумает.

В каюту вошел тот самый усатый Корабел.

– Эти трое теперь под твоим началом. Отрабатывают проезд, – сказал капитан. – Чистка, уборка, помощь.

– Не повезло вам, бедолаги! – захохотал усатый. – Приключений захотелось? Сидели бы сейчас дома и в ус бы не дули! Корабль – это вам кондитерская лавка!

Данюшки были с ним почти согласны.

* * *

С берега парусник красив, но сколько в нем работы!

Раньше данюшки думали, что корабль плывет сам по себе, а моряки только и поплевывают с бортов в набегающие волны. Самый тяжелый труд у Капитана – стоять, оставив ногу, на носу корабля, держать у глаза громадную подзорную трубу и высматривать новые земли.

А оказалось, паруса такие грубые и тяжелые, когда их надо свернуть или развернуть. Палуба такая большая, когда ее надо всю выскоблить. А команда такая прожорливая, когда нужно начистить кореньев на обед!..

На ладонях тут же вспухли волдыри мозолей.

Затычка бегал по кораблю с синяком на пол-лица – он зазевался и получил хлесткий удар свисающим с мачты канатом.

Шустрик, помогая на кухне, до того закрутился, что добавил в кисель острых специй для супа и густо-густо его посолил.

А Полосатика в первый день работы вообще смыло за борт волной, еле выловили, благо, что дело было ясным днем.

Но данюшки не обращали внимания на такие мелочи. Главное – они были на корабле!

* * *

Вечерами Учитель Лабео рассказывал о своей поездке в Аквилон.

– В Храме Четырех Солнц хранится множество полезной информации. Жрецы, как трудолюбивые муравьи, по крупице собирают знания не одну сотню лет…

Учитель Лабео, закутанный в клетчатый плед, сидел на узкой лежанке и покачивался в такт кораблю. Данюшки, пристроившись на сундуках, грызли орехи, отдыхая от дневных трудов. Свет фонаря мягко отражался в темном дереве стен каюты.

– Они, наверное, знают все-все на свете? – спросил Полосатик, выкладывая на столе сложный узор из скорлупок.

– Их знания, хоть и велики, но не всеобъемлющи… – Учитель с удовольствием разгрыз и съел пару орехов. – Но многое имеется, многое… Посольство, которое привезло нам Малыша, прибыло из южных морей.

– А что им у нас понадобилось? – удивились данюшки.

– Им нужно было дерево, которое не гниет в воде. Поэтому они загрузили свои корабли лиственничными бревнами.

Данюшки никогда бы не подумали, что невзрачная лиственница имеет ценные качества. Странное дерево – на ветках хвоинки, а опадают как листья. Кора какая-то коричневато-серая. Малышами данюшки любили обгладывать ее веточки с молодой, кисловатой хвоей. И смолу жевали. Но что бы не за светлой березой, не за раскидистым дубом, не за высокой сосной или могучим кедром прибыли люди из далеких морей, а именно за лиственницей?! Вот это да!

– Эх вы, грамотеи! – засмеялся Учитель Лабео. – Лиственница – то редкое дерево, сваи из чьей древесины простоят в воде века. Она тяжелая, вязкая. Сваи причалов в Акватике сделаны именно из нее. Кроме этого, посольство закупило в Ньямаголе шкуры и меха редкостных северных животных. Туда их привозят караваны с севера. А платили они самоцветами редкой красоты. Рубинами, сапфирами, аквамаринами… И ароматическими маслами, которые ценятся выше золота. Вы помните, как они приплыли?

Данюшки помнили.

В тот день, три года назад, они отправились из Города вниз по течению, на один из притоков Мерона. На рыбалку.

Им хотелось выудить жереха – длинного, стремительного хищника, который ловит резвящуюся на поверхности мелкую рыбешку.

То тут, то там у поверхности воды весело играли стайки серебристых уклеек. Жерех незаметно подплывал к ним из глубины, хлопал по воде хвостом и хватал оглушенных рыбок.

Данюшки разложили на траве дощечки и веревочки, укрепили на поводках с крючками посверкивающие, как уклейки, блесны, (которые замечательно ковал Мастер Наковальня) и, настроив “кораблики”, вывели их на воду.

Теперь надо было управлять “корабликом” так, чтобы подвести поводки с блеснами именно туда, где глушит рыбешек хитрый жерех.

Но вдруг что-то громко забухало и зазвенело. Жерех, плеснув хвостом, ушел в глубину, не стало и уклеек.

Из-за поворота реки выплыл невиданный корабль. Длинный и широкий. Борта его были почти прямыми, и только нос и корма чуть-чуть приподнимались.

Пять громадных мачт несли странные паруса, сплетенные из тростника или лозы, и, до смешного, похожие на коврики. Очертания паруса напоминали крыло бабочки. На мачтах гордо реяли длинные, раздвоенные, как языки змей, флаги. Красные, зеленые, оранжевые.