Лето и дым - [21]

Нелли. Болели?

Альма. Не то чтоб болела… — неважно себя чувствовала. Как вы повзрослели, Нелли.

Нелли. Да нет просто одеваюсь по-другому. Как уехала в пансион, сама выбираю себе платья. А мама, когда заведовала моим гардеробом, все одевала меня так, чтоб я выглядела ребенком.

Альма. И голос повзрослел.

Нелли. А меня там дикции обучают, мисс Альма. Учусь говорить, как вы, так же отчетливо, правильно, Не «фейверк», а «фэйерверк», например. Вчера смеху было! Я все практиковалась: «фэ-йер-верк», «фэ-йерверк» и вдруг оговорилась: «фейер-веер». Джонни так хохотал!

Альма. Джонни?

Нелли. Сосед ваш.

Альма. A-а!.. Пансион, стало быть, самый фешенебельный…

Нелли, Конечно! Нас готовят блистать в обществе. Как жалко, что здесь нет общества, где я могла бы блистать… Для меня, во всяком случае, нет — из-за маминой-репутации!

Альма. Свет не клином сошелся — найдете, где развернуться.

Нелли. А о вас что я слышала — правда?

Альма. Понятия не имею, что вы слышали обо мне, Нелли.

Нелли. Будто вы забросили уроки пения и вообще стали затворницей.

Альма. Уроки я действительно вынуждена была прекратить — болела, что же до затворничества… то не я удалилась от мира, а скорее Мир от меня.

Нелли. А я вот знаю кое-кого, кому причиняете боль вы.

Альма. Боль?.. Кто же это, Нелли?

Нелли. Тот, кто считает вас ангелом.

Альма. Не могу представить, кто бы мог так почитать меня.

Нелли. Тот, кто переживает, что вы не хотите его видеть.

Альма. Я ни с кем не вижусь. Вот уже несколько месяцев. Извелась за лето!

Нелли (достает из корзинки сверток и протягивает ей). А подарок все-таки возьмите.

Альма. Как вам не стыдно, Нелли, зачем?

Нелли. Почему это мне должно быть стыдно?

Альма. Я не ждала от вас подарка.

Нелли. После всего, что претерпели с моим ужасным голосом?

Альма. Спасибо, Нелли. Я очень тронута!

Нелли. Распакуйте!

Альма. Сейчас?

Нелли. Ну конечно!

Альма. Такая красивая упаковка — жалко развязывать.

Нелли. Обожаю подарки обертывать, а уж для вас — особенно постаралась.

Альма (наматывая на пальцы ленточку). Ленточку сберегу. И эту чудесную бумагу с серебристыми звездочками — тоже. И веточку остролистника…

Нелли. Можно я вам ее приколю на жакетик, Альма?

Альма. Да-да, конечно… Как это я забыла, что Рождество на носу?.. (Разворачивает сверток — в нем отделанный кружевцем носовой платок и поздравительная карточка.) Какой прелестный платочек! (Карточку она уронила.)

Нелли. Вообще-то я не люблю дарить платки. Так примитивно.

Альма. А мне приятно получать их в подарок.

Нелли. А фирмы какой, знаете? «Мэзон Бланш»!

Альма. Неужто?

Нелли. А пахнет как — понюхайте!

Альма. «Сашэ роз»! Просто слов не нахожу выразить, как я растрогана!

Нелли. А карточка?

Альма. Карточка?

Нелли. Вы уронили ее. (Подняв карточку, передает Альме.)

Альма. Какая я неловкая! Спасибо, Нелли. «Joyeux Noel…[12] Альме… от Нелли и (медленно подняв глаза)… Джона»?..

Нелли. Он помогал мне обертывать подарки вчера вечером. Как подошли к вашему, стали о вас говорить. Не икалось вам?

Завывание ветра.

Альма (окостенело сгорбившаяся; на скамье). А вы разве… плохо обо мне говорили?

Нелли. «Плохо»?! Да мы вас до небес превозносили! И как вы повлияли на него — он тоже рассказывал!

Альма. Повлияла?

Нелли. Рассказывал о ваших беседах — таких чудесных и как вы поддерживали его летом, когда он был сам не свой… И что только благодаря вам он сумел перенести этот тяжкий удар — смерть отца. И что…

С трудом выпрямившись, Альма поднялась со скамьи.

Куда вы, мисс Альма?

Альма. К фонтану, налиться.

Нелли. …и что в ту ночь вы пришли к нему, как милосердный ангел!

Альма (отрывисто и резко рассмеявшись, у фонтана). В Глориоз-Хилле один только ангел — вот! (Наклонившись, пьет). Тело из камня а кровь — водичка минеральная.

Еще громче завывает ветер.

Нелли. Брр!.. До костей пробирает!

Альма. Пойду домой. И вам пора, Нелли, — вон еще сколько подарков разносить… (Двинулась.)

Нелли. Подождите, я ведь еще самого главного вам не…

Альма. Пойду. Всего доброго.

Нелли. До свиданья, мисс Альма, до свиданья! (Подхватила свою нарядную корзинку и, залившись пронзительным смехом, метнулась в другую сторону, юбку ее рвет ветер.)

Темнота.

Картина одиннадцатая

Спустя час. У Джона.

Очертания дома (викторианский стиль) образуют как бы архитектурную рамку интерьера; в нем один лишь неправильной формы — фрагмент стены, тот самый, на котором анатомическая схема; в целом же сцена открыта — вплоть до задника.

Крылья каменного ангела и позолоченный флюгер на одном из шпилей в глубине тронуты нежно-золотистым светом. И до самого конца картины — песня ветра; то взметнется, то сникнет.

За белым эмалевым столиком, склонившись над микроскопом — Джон.

Колокол в отдалении бьет пять, и под звуки его ударов нерешительно входит Альма. На ней рыжевато-коричневый костюм и в тон ему шляпка с перьями. Меняется освещение: пока бьет колокол, солнце за тучей — каменный ангел и шпиль в глубине тускнеют.

Затем солнце проглядывает снова.

Альма. Не желаете даже здороваться?

Джон. Мисс Альма! Здравствуйте!

Альма (за оживлением ее — панический страх). Белизна просто слепящая: глазам больно! (Смеясь, прикрывает глаза.)

Джон. Все заново оборудовано, мисс Альма.