Лето и дым - [13]
Бьет три — гулкие удары тяжелого железного колокола.
Голос Розы (за дверью). Джонни!
Альма (встает). Надо идти.
Джон. Я зайду к вам в субботу, в восемь вечера
Альма. Что?
Джон. Возьмите вот таблетки, но будьте осторожны: не больше одной, максимум две сразу.
Альма. Вы кажется, что-то еще сказали.
Джон. Сказал, что приду к вам в субботу вечером,
Альма. А-а!..
Джон. Хорошо?
Альма безмолвно кивает. Она так и стоит с коробочкой таблеток на полусогнутой ладони, словно бы не замечая ее.
Джон осторожно сгибает ей пальцы.
Альма. Ах!.. (Обессиленно засмеялась.)
Роза(за дверью). Джонни!
Джон. Сумеете добраться до дому, мисс Альма?
Входит Роза вид у нее вызывающий.
Затаив дыхание, Альма выходит через боковую дверь. Протянув вверх руку, Джон выключает свет. Подходит к Розе, стоящей у анатомической схемы, рывком привлек ее к себе. Комната погружается в темноту, только анатомическая схема еще некоторое время освещена.
Картина пятая
В доме Уайнмиллеров.
Еще до того как дан свет, звучит сопрано: «Из страны, где воды небесно-сини…»
При поднятии занавеса Альма встает из-за пианино. В освещенной части сцены находятся также мистер и миссис Уайнмиллер.
Альма. Который час, отец?
Мистер Уайнмиллер продолжает писать.
(Громче.) Который час, отец?
Мистер Уайнмиллер. Без пяти восемь. Я готовлю проповедь.
Альма. Почему не в кабинете?
Мистер Уайнмиллер. В кабинете душно. Не мешайте мне.
Альма. Как думаешь, удастся увести мать наверх, если заглянет кто-нибудь?
Мистер Уайнмиллер. Ты ждешь кого-то? Альма Не то что жду, но вдруг кто зайдет.
Мистер Уайнмиллер. Кого ты ждешь?
Альма. Я уже сказала никого, просто не исключена возможность…
Мистер Уайнмиллер. Мистер Доремус? Мне казалось, сегодня он проводит вечер со своей матерью.
Альма. Да, сегодня он проводит вечер со своей матерью.
Мистер Уайнмиллер. Кто же тогда придет, Альма? '
Альма. Никто, наверно. Никто, наверно, не придет.
Мистер Уайнмиллер. Все это чрезвычайно загадочно.
Миссис Уайнмиллер. Долговязый из соседнего дома — вот кто к ней придет.
Альма. Если ты поднимешься к себе, мать, я позвоню в аптеку и попрошу прислать фунт мороженого. Персикового.
Миссис Уайнмиллер. Захочу — поднимусь, захочу — нет: зарубите это себе на носу, мисс Уайнмиллер. (Закуривает сигарету.)
Медленно обернувшись, мистер Уайнмиллер издает глубокий вздох.
Альма. Что ж, могу сообщить, кто, возможно, заглянет к нам, чтобы не было потом недоразумений. Обещал зайти молодой доктор Бьюкенен.
Миссис Уайнмиллер. Видал?!
Мистер Уайнмиллер. Ты шутишь?
Миссис Уайнмиллер. Что я говорила?
Альма. Нисколько.
Мистер Уайнмиллер. К нам придет этот молодчик?
Альма. Он спросил у меня разрешения, и я позволила ему прийти. Но теперь девятый час, — видимо, уже не явится.
Мистер Уайнмиллер. А если все-таки явится, ступай к себе наверх — я приму его сам.
Альма. И не подумаю.
Мистер Уайнмиллер. Ты, верно, не в своем уме!
Альма. Принимать его буду я. Ты отправишься в кабинет, а мать наверх, и если он придет, я приму его. Злые языки мне не указ! Все эти толки да пересуды — досужая выдумка старых сплетников; они просто завидуют его сверкающей молодости, его обаянию!
Мистер Уайнмиллер. Нет, кто-то из нас двоих определенно сошел с ума.
Альма. У каждого, видимо, свой пунктик, отец…
Мистер Уайнмиллер. Мало мне одного этого невыносимого креста, так суждено нести еще один. Но если ты думаешь, я удалюсь к себе, когда явится этот юнец — с бутылкой виски, надо полагать, в одной руке и колодой карт в другой, — ты глубоко заблуждаешься. Так вот и буду сидеть здесь и глядеть на него, пока не уйдет. (Отвернувшись от Альмы, снова углубился в работу.)
За открытой дверью свист!
Альма (поспешно). Ладно, я, пожалуй, сама схожу в аптеку и закажу мороженое. (Идет к двери, хватая по пути с вешалки шляпку, перчатки и вуаль.)
Миссис Уайнмиллер. К нему набежала! Ха-ха!
Альма выбегает
Мистер Уайнмиллер (подняв взгляд). Альма! Альма!
Миссис Уайнмиллер. Ха-ха-хааа!..
Мистер Уайнмиллер. Где Альма?.. Альма! (Выбежав за дверь.) Aльма!
Миссис Уайнмиллер. Ха-ха! Ну кто в дураках? Кто в дураках? Ха-хааа!.. Сам ты невыносимый крест, пустомеля несчастный…
Картина шестая
Беседка с двумя стульями и столиком, над которым свисает истрепанный бумажный фонарик. Это крохотное, эскизно намеченное сооруженьице можно вынести вперед, расположив его перед двумя постоянными интерьерами, — их следует затемнить, как в сценах, происходящих у фонтана В глубине, как и на протяжении всей пьесы, смутно виднеется каменный ангел. Звуковым фоном, на котором происходит действие, может служить в подходящих местах музыка, доносящаяся из расположенного неподалеку казино.
Голос Джона (из темноты). Не понимаю, почему мы не можем зайти в казино.
Голос Альмы. Отлично понимаете, не притворяйтесь.
Голос Джона. Может, все-таки объясните причину.
Альма (входя в беседку). Я дочь священника.
Джон. Это не причина. (Входит вслед за нею. На нем белый парусиновый костюм; пиджак перекинут через руку.)
Альма. Вы врач вот вам более веская причина. Появляться в подобном месте не подобает ни вам, ни лене. Вам — в особенности!
Джон
