Лето без каникул - [51]
Словно боясь, что его может услышать отец, Игорь тихо подозвал сначала Рюмахина, потом Ильку Полякова и, кивнув им, направился к повороту протоки.
— А ну, расталкивай тут бревна! Тащи их отсюда! И не давай цепляться им за коряги снизу. Жми крепче! Вот так. Чуете — подвижка? Чуете?
И действительно, край залома зашевелился, дрогнул и, качнувшись, выпустил из своих клещей стаю бревен. За ней гуськом потянулась вереница всплывших со дна длинных хлыстов, и вдруг у залома словно переломился хребет, он изогнулся и целым косяком пошел вниз по течению. Игорь крикнул Русакову и отцу:
— Уходите на ту сторону…
Они оглянулись и побежали по бревнам, вслед за ними едва успели добраться до берега Игорь, Рюмахин и Илька Поляков. Шум всех разбудил: спросонья, еще не понимая, что произошло, кто-то закричал:
— Плывем, ребята, плывем!
Русаков спросил Игоря:
— Как это вам удалось?
Игорь не успел ответить. К нему бросился отец и, схватив за руку, крикнул:
— Знаю, вспомнил — коряги?
— Они…
— Ох, дурак старый, самое главное запамятовал. — Егор был в отчаянии. — На этих корягах лес зацепило. И как же это со мной такая оплошка случилась? Ну что ж, Игорь, твой верх!
— А с тобой как мне расплатиться? — спросил Русаков Егора.
— Спасибо! Я свое получил сполна. Все, что заработал…
Совсем близко простучал движок. Мимо по Кривой протоке шла на буксире шаланда с жердями для вешал…
28
Пойму косили всю неделю. Сушили на вешалах. Сено возили на пароме в Большие Пустоши, а часть его по предложению нового фуражира Емельяна укрыли от осеннего паводка в бору. Перепадавшие дожди-вспрыски уже никого не страшили.
Игорь и Емельян обходили покосы, обмеряли стога, подсчитывали копны — сколько еще надо сметать сена. Емельян это делал по обязанности фуражира, Игорь — как представитель общественности и с тайной мыслью козырнуть цифирью на комсомольском собрании. Ну что теперь вы скажете, Иван Трофимович, когда будет принято решение всем вступать в колхоз?
Вечером они вышли на край пойменного покоса. Был обмерян последний стог, на специальной карте покосов, нарисованной Емельяном, появился еще один крестик, и в это время вдали, на повороте дороги, появилась грузовая машина. Машина как машина, мало ли их тут ходит, — Игорь не обратил на нее внимания и продолжал заниматься собственными подсчетами, которые должны были сокрушить Ивана Трофимовича. Но Емельян весь подался вперед, насторожился и предостерегающе крикнул:
— Вага! Смотри, на машине вага! — и бросился наперерез грузовику.
Ничего не понимая, Игорь поспешил за ним. Теперь и он видел на машине длинную толстую жердь, которая была приподнята над кузовом. Вага как вага, и чего она всполошила Емельяна? А Емельян уже стоял посреди дороги и, подняв руку, преградил путь машине.
— В чем дело? — из кабины высунулся шофер.
— Куда едете? — спросил Емельян, подойдя к раскрытой дверце.
— За сеном.
— Вижу, что за сеном. А куда?
— В Загорье, — ответил сидящий рядом с шофером пассажир. — Вам-то что?
— У кого же там сено? — удивился Емельян. — Мы еще сено на трудодни не возили…
— Я в поле купил, — уточнил пассажир.
— И в поле не могли купить, — сказал Емельян. — Еще никто не знает, чье где сено.
— Да я двадцать пять рублей вперед дал.
— Тогда и подавно не могли купить.
— Ну нет, я это дело так не оставлю, — возмутился пассажир. — Вчера вечером сам хозяин меня подвел к стогу, а рядом еще пять копен, и продал мне все.
— Продать можно и чужое…
— Выходит, плакали мои денежки?
— А это от вас зависит. Кто продал, знаете?
— Постойте, как его фамилия? Вот запамятовал…
— Из себя каков?
— Обыкновенный такой. Известно, как нынче выглядят молодые: патлы — лба не видно. А вот рубаху его хорошо заприметил — вся в обезьянах, стиляжная такая.
— Данька Тесов, — не удержавшись, воскликнул Игорь.
— Вполне возможно, — сказал пассажир.
— Тогда поехали, — сказал Емельян. — Выясним, кто сено продавал и с кого четвертную требовать.
Емельян и Игорь забрались в кузов, и машина помчалась в Большие Пустоши. У дома Тесова Игорь постучал в крышу кабинки. Вчетвером обступили Даньку, который сидел у калитки и от нечего делать дразнил ивовым прутиком рыжую лохматую дворняжку.
— Узнаешь гражданина? — спросил Емельян, показывая на покупателя сена.
— Может, и видел, да запамятовал, — ответил неуверенно Тесов.
— А вы, гражданин, знаете его?
— Под вечер дело было… Вроде такой же косматый…
— Ну-ка, принеси твою рубаху с обезьянами, — сказал Игорь. — Где она?
— Хватился! Да я ее давно продал… Теперь такие не в моде.
— А кому продал?
— На барахолке не спрашивают, кто покупает.
— Ладно, — сказал Емельян, — продал так продал, а где ты вчера вечером был?
— В клубе.
— Точно? А в Загорье не был?
— Да кого хочешь спроси!
Следствие зашло в тупик, и оно бы так и закончилось ничем, если бы покупатель сена не внес ясность:
— Нет, этот парень не тот, который мне сено продал. Тот не иначе как в поле ждет, чтобы получить остальные деньги.
— Тогда поехали в поле! — согласился Емельян. — Посмотрим, что за Тесов-второй объявился у нас.
Они приехали на покос уже в сумерки. Остановились у стожка, огляделись — никого нет. Емельян обошел стог, потом — поочередно — несколько копен. Вернулся к машине:
