Летные дневники, часть 5 - [3]

         Я свое отдал, начинается подготовка ко второй половине жизни. Меньшей.

         Только вот астма по ночам тихонько давит, а я же еще не нажился на свете.

        15.11. Страшное преступление совершили большевики перед своим народом, втоптав в грязь веру в бога.

         У человека должно же быть что-то святое, незыблемое, нравственный стержень, опора, отдушина, высокая чистота, неприкосновенный центр, запретная грань.

        А что дала взамен народу, сотням миллионов, партия? Веру в мировую революцию? Классовое сознание? Моральный кодекс строителя коммунизма?

        Жалкий, наивный Макар Нагульнов…

        Когда комсомольцы, задрав штаны, в азарте рушили храмы, топтали вековые святыни, – неужели не дрогнуло сердце от ощущения своей мерзости? Да дрогнуло, конечно, но это сложное, трепетное, искреннее чувство тут же бодренько было затоптано функционерами… а люди все же прятали глаза друг от друга.

        И на каждом этапе партия, неспособная дать людям веру в единое святое, прагматично швыряла в массы лозунг. То – «наше дело правое, мы победим», то –  «поднимем, засеем целинные земли», то –  «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизьме», то теперь – «каждой семье отдельную квартиру к 2000 году».

       Во что веровать? Кому верить, если все предыдущие вожди – лжецы и враги народа?

Вера разрушена. Корни подрублены. Народ, крестьянский, христианский народ, носитель вековой морали, кормилец, – загублен. Культура – угроблена. Рабочий класс, на который возлагались надежды, туп и развращен. Классовое сознание оказалось тормозом. Партийность искусства – тупик.

         Не перед кем исповедаться. Да и зачем?  Что – перед политработником?

         Сейчас, прожив отпущенные мне полсрока, воспитанный в атеизме, без веры, осмыслив в доступной мне степени жизнь, я смутно ощущаю, что все мое поколение, да и поколения отцов наших, и детей, – все мы с младенчества духовно кастрированы. Умом мы понимаем, а душой не чувствуем, что какой-то корень из нас вырезан. Мы в нем вроде как и не нуждаемся. Именно вера – корень души. Бездушное поколение.

         Что ж удивляться тому, что лишь в пяти странах мира, в том числе и у нас, нет обществ защиты животных. Ну, те, четыре, может, только с деревьев слезли. А мы?

         Когда Рейган в свое время назвал нас «империей зла», мы ох как возмутились. Да мы! Да у нас! Да этого… вашего… секса –  у нас нет!

         Да мы – куча гниющего дерьма.

         Цивилизованный мир взирает на нас со снисходительной улыбкой… держа на всякий случай палец на спусковом крючке. Страна зверьков… Скифы, азиаты…

         Дак ведь Япония – тоже азиаты. И какая-то марионетка Южная Корея… в первой десятке развитых стран мира… второе место по судостроению после Японии.

        Вот оно куда завели нас большевики. И теперь опомнились. Великая заслуга партии – увидела первая, куда мы забрались, и первая забила тревогу, и первая организовала  массы на перестройку.

        Да уж, в баньках и бардаках оно виднее всего. И тревожнее за нас, сирых.

        Нет, не партия. Нет, не рабочий класс. Недобитая интеллигенция все воевала, прослойка жалкая между развращенным, пьяным люмпеном-рабочим и изверившимся, так же развращенным и пьяным деревенским стариком. Сахаров воевал.

        А уж когда дошло до ручки, то в Политбюро зашевелились, забегали. А до этого почивали, царствовали, лежа на боку.

         Власть же в стране у ведомств. У монополий. У мафии. У торгашей. И всем им выгодно прикрываться эгидой партии. Как вроде она единственная правящая.

        А народ, глядя на это, ох и ворует. С чего бы?

        Так если большевики еще с гражданской и до 50-х годов натравливали детей на отцов, рушили живые связи, рубили веру, корни, ставили все с ног на голову, отворили все шлюзы: руби, коли, вешай, подличай, предавай, доноси, греби под себя, вышибай стул, гадь в алтаре…

        Велика вина партии перед народом.

        Ни в одной стране партия не ведет народ за собой. Ни в одной. Ну, разве что в Северной Корее. Народ везде живет сам, а в партии люди объединяются для достижения каких-то своих интересов, чаще всего – власти.

        А у нас партия сплотила страну в единый концентрационный лагерь – и ведет… в тупик.

        Но я прожил жизнь, двадцать лет в той партии – и почти не соприкасался с нею. Она себе шумела, я себе работал. И так – миллионы.

        Нам говорят: у нас накоплен громадный потенциал. Да, если подпереть плотиной озеро фекалий, то это тоже потенциал – а ну как прорвет! Всё гниль, а главное – люди. А во что верить?

        Кинулись: даешь индивидуальность! Ну, куйте, куйте теперь личность.

        18.11. Итак, мы живем в стране зверьков, безголовое сообщество которых закостенело в своих догмах, остановившись где-то на уровне 50-х годов. Правда, мы прочно держим первое место в мире по чугуну. Но в шахтерском городке Артеме, куда я регулярно летаю, его величество шахтерский народ все так же ютится в бараках, обшитых и крытых рубероидом.

         Наш потенциал – потенциал чугуна. Все силы нашего общества партия направляет на вал чугуна, который ржавеет потом под забором; на вал сельскохозяйственной продукции, которая гниет потом в поле, на складах и базах; на вал удобрений, которые потом размываются дождями и отравляют нашу землю; на вал бумаг, долженствующих показать всем нам видимость нашей зверьковой деятельности; на вал помощи дружкам за границей, в бездонную и неблагодарную прорву, которая жирует и смеется, и презирает нас, зверьков.