Летняя вьюга - [40]

Через полтора часа после догадки в лаборатории Борис Викентьевич Чекан стоял посреди большой комнаты своей квартиры и обессилено, задрав голову, смотрел на мерцающие блики от заходящего солнца на хрустальных висюльках люстры. Так страшно ему не было уже… сорок четыре года. Да, с той памятной киевской ночи, когда он сам загнал себя в тупик. Безупречный математический тупик, идеальную гильотину, с любовью выстроенную для себя совсем другим человеком…

…Листки А4 с расчётами огромными снежинками устлали пол, но это были "полуфабрикаты". Важно было лишь то, что он держал в руках. Два листка. На первом, со всей зубодробительной алгебраической очевидностью значилось, что золотой фильтр работать не мог. Эта ошибка была студенческой, почти детской – перепутанный знак в обратной матрице, частая причина бессильного отчаяния невнимательного студента-первокурсника. Если бы фильтр не заработал, всё бы стало ясно. Было бы обидно, досадно… но ладно. Такое бывает, хотя не выловить "жука" на стадии проектирования – несомненная потеря авторитета. Но проклятый фильтр работал, и вот это уже было страшно. А особенно страшно было смотреть на второй листок. Там был просто английский текст. Глупые, пафосные стихи для волосатых подростков…

* * *

Рыжая сидела на какой-то странной конструкции, установленной на детской площадке во дворе жилого дома, стоящего недалеко от платформы "Новодачная". Удобно расположившись на пластиковых эрзац-брёвнах, Дарья выполняла тесты по управлению молекулами, находящимися на самой границе её ноосферы – от детской лазалки до центра лаборатории было ровно семьсот пятнадцать метров. Впрочем, этот радиус, да и точную форму её волшебного шарика экспериментаторам ещё предстояло уточнить, для этих целей Мыш уже одолжил, у соседей-оптиков, точный лазерный дальномер, но полевые опыты решили отложить на завтра – Светлана надеялась, что дед прояснит ситуацию с загадочным сто третьим накопителем. Впрочем, пока Чекан не подавал признаков жизни, даже телефон отключил. Такое с ним редко, но случалось, обычно предвещая серьёзный прогресс в исследованиях и новые идеи. Теперь Света, находящаяся со своим рабочим местом внутри ноосферы, отдавала сестре распоряжения – что проделать с молекулами газов, содержащихся в тестовой ёмкости, оснащенной кучей приборов, и уточняла, чувствует ли феечка объект при перемещении внутрь или наружу проходящей через стеклянную колбу границы. Результаты были интересны – ноосфера имела идеально точную грань, за пределами которой Дарья полностью утрачивала власть над микромиром, равно как и способность его видеть. Если некий переходной слой и наличествовал, то его толщина была меньше размаха непроизвольных перемещений самой неподвижно сидящей девушки, откинувшейся на венчавший шедевр дворового абстракционизма жёлтый конус.

Экзамен Дарья сдала на пять, с зачётами тоже проблем не возникло, и теперь ей осталось только два учебных дня, точнее, даже полтора, с учётом праздника последнего звонка. По этому случаю, волшебница пребывала в прекрасном настроении и строила радужные планы на отдых. Впрочем, начать веселье рыжее чудовище планировало уже сегодняшним вечером, не дожидаясь каникул, и первым объектом приложения волшебной силы, естественно, оказывался господин Снобков. Вчерашний рассказ анькиной бабушки, конечно, не прошёл мимо ушей юной супергероини, и начать спасать мир она собиралась с курощения вороватого директора.

Дашкина практика официально тоже подходила к концу, завтра профессор должен был поставить ей в зачётную книжку оценку, но волшебница отлично понимала, что родственники и друзья, по совместительству маньяки-учёные, спокойного житья ей не дадут. Рыжая с этим смирилась, воспринимая происходящее как интересную и забавную ролевую игру. Ещё один такой "модуль" Дарья играла в школе, девочка-волшебница на занятиях. Единственное, что омрачало удовольствие от этих игр, это невозможность поделиться впечатлениями с подругами, особенно с самой близкой, Юлей Музалевской, жившей в Москве, недалеко от дедовой квартиры, рядом с университетом, у своей тётки.

Юля училась на втором курсе физфака МГУ, хотя по возрасту была лишь на год старше Дарьи. Юное дарование, победительница несчётного множества математических олимпиад и даже автор каких-то навороченных методов прогнозирования нелинейных процессов, уже нашедших применения в астрофизике, Юлька, она же Терция, Юлия Третья (за минувший двадцатый век в семье Музалевских уже были две учёные Юлии), в рыжей оторве нашла себе моральную ровню – школьные, а сейчас уже университетские подруги умницу откровенно побаивались. Язвительная и резкая девица чихать хотела на все авторитеты, как и разницу в возрасте с другими студентками, а в Дашке чуяла родственную душу. Именно Юлька, живущая так, как будто решила доказать всему миру, что анимешница, вопреки распространённому мнению, это не тупая инфантильная сущность, а вовсе даже наоборот, может знать всё на свете, от методов построения множества Жюлиа до дульной скорости снаряда орудия ЗиС-3, и открыла для Дашки странный мир японской мультипликации. В своё время Мыш довольно ехидно заочно сравнил Терцию с феминисткой, пытающейся доказать своё право на укладку шпал перед мужиками, но Дашка, что называется, в дискурс не врубилась, и посчитала, что Дима, в своей любимой манере, высмеивает их с Юлькой общее увлечение.