Летняя гроза - [35]

– Вы меня видели?

– Видел, – игриво отозвался Пилбем. – Под-гля-дел!

– Когда я сажал ее в фургон?

Пилбем кивнул одиннадцать раз подряд.

– Как не видеть! Я там сидел. Спрятался от дождя. Сушил штаны, у меня воспаление седалищного нерва.

– А я вас не видел.

– Куда вам! И вот почему: я услышал женский голос. Разве я позволю девушке застать меня без штанов? Так нельзя, дорогуша. Это неприлично. Вот я и забился в угол.

В эту минуту открылась дверь и появился Бидж.

– Простите, сэр, вы ждете мистера Роналда?

– Э? – сказал Хьюго.

– Никаких я Роналдов не жду, – сказал Пилбем. – Подумаешь, Роналд! Что тут у вас, лечат голодом? Я хочу есть. – Он властно встал. – Пошли, Кармоди? Ням-ням.

Хьюго опустился в кресло.

– Я не хочу, – угрюмо сказал он.

– Обедать?

– Да.

– Не хотите обедать?

– Да.

Пилбем пожал плечами и направился к лесенке.

– Ну и дурак.

– Принести вам сандвичей, сэр? – спросил Бидж.

– Нет, спасибо. Что такое?

Слова эти относились к довольно страшному грохоту.

– Мистер Пилбем упал, сэр, – сообщил Бидж.

Надежда осветила на миг измученное лицо.

– Шею сломал?

– Вроде бы нет, сэр.

– А! – огорченно сказал Хьюго.

Глава XIV Живой ум бывшего секретаря

1

Незадолго до половины восьмого Бакстер пошел в курительную, где обрел покой и одиночество. Какое-то время тишину нарушало только тиканье каминных часов. Потом донесся звук, поначалу слабый, набрал силу и зазвенел страстным призывом, как небезызвестная героиня Колриджа[30], которая рыдала по бесу. Это был гонг, муэдзин усадеб, напоминающий гостям, что надо одеваться к обеду.

Бакстер не шелохнулся. Гонг он слышал, Бидж бил неплохо, он умел именно так вывернуть руку и замахнуться настолько, чтобы сделать поистине мастерский удар, на четверть мили. Но Бакстера звон не привлек. Он не собирался обедать. Он думал.

Мысли были не из тех, с какими приятно остаться наедине, и горькие, и мрачные. Экспедиция в Западную рощу оказалась нелегкой. Вспоминая о ней, Бакстер пылал яростью.

Все были милы с ним, милы и деликатны. Правда, когда выяснилось, что свиньи в хижине нет, легкое напряжение возникло. Лорд Эмсворт сильнее сжал трость и явственно спрятался за Биджа, который сумел одновременно выразить осуждение и жалость. Зато после этого оба вели себя с подчеркнутым тактом.

Лорд Эмсворт рассуждал об эффектах тьмы и света. В грозовой тьме, говорил он под одобрительное урчание Биджа, примешь что угодно за человека, кормящего свинью. По-видимому, это был сучок, торчащий из стены. Для иллюстрации он поведал о том, как в детстве ему привиделась кошка с горящими глазами, а в завершение предложил, придя домой, выпить горячего чаю.

Словом, вел он себя как нельзя лучше, но Бакстер, повторим, пылал яростью.

Дверная ручка повернулась. Вошел Бидж.

– Если вы передумали, сэр, обед сейчас подадут.

Говорил он как добрый друг с добрым другом. Ничто не выказывало обиды. Судя по тону, он все простил и забыл.

Но млеко сладкой дружбы[31] людской еще не принесли к дверям Бакстера. На Биджа он взглянул так враждебно, что человек послабее мог бы и растеряться.

– Не передумал.

– Хорошо, сэр.

– Принесите виски с содовой.

– Сейчас, сэр.

Дверь закрылась мягко, но не так быстро, чтобы Бакстера не пронзила раскаленная игла досады: дворецкий сострадательно вздохнул. Так вздыхает добрый человек, входя в палату сумасшедшего дома.

Бывший секретарь еще терзался злобой, когда лакей по имени Джеймс принес виски, поставил на столик, глубоко вздохнул и вышел.

Этот вздох, да еще и взгляд насквозь пронзили Бакстера. Он чуть не позвал лакея, чуть не спросил, какого черта он смотрит и вздыхает, но сдержался и съел два сандвича. Выпил он и виски.

Ему стало лучше – не совсем, а так, немного. Раньше он с удовольствием убил бы Биджа и Джеймса, а потом поплясал на их могилах. Теперь он мог и не плясать.

Как бы то ни было, он остался один. Бидж и Джеймс пришли и ушли. Остальные – в Матчингеме и в столовой. Никто не отвлечет. Можно думать.

Поначалу мысли были мрачные, все о прошлом. Однако под влиянием виски они повернулись к настоящему, конкретней – к Сью.

Такие люди, как Руперт Бакстер, собственно говоря, не влюбляются. Сью он одобрил, больше мы ничего сказать не можем. Но одобрения этого, вкупе с тем фактом, что перед ним дочь человека, у которого шестьдесят миллионов (в долларах), вполне хватило для особого чувства. Он уже видел в ней миссис Бакстер.

Вот почему его огорчили слова лорда Эмсворта. Мысль о том, что ты безумен, как селезень, мешает ухаживать. Он очень радовался, что так быстро принял меры.

Руперт Бакстер принадлежал к тем, в чьем словаре нет слова «неудача». Он понимал, что у такой богатой наследницы хватает поклонников, но их не боялся. Только бы она подольше погостила в замке, а уж он своего добьется. Ему показалось, что он слышит свадебные колокола. Однако это был телефон.

Он раздраженно взял трубку.

– Алло?

Вероятно, гроза подпортила провод. Голос был замогильный.

– Говорите громче! – гавкнул Бакстер и ударил телефон о столик. Это помогло.

– Бландингский замок? – спросил голос, уже посюсторонний.

– Да.

– Говорят с почты. Телеграмма для леди Констанс Кибл.

– Я приму.

– Леди Констанс Кибл, Бландингский замок, Бландинг, Шропшир, Англия. Место отправления – Париж.