Летние учения - [32]

– Быстрее соображать надо, а то проживешь недолго, – хмыкнул Тонио.

– Ладно, все равно многое только на опыте познается, – Жоан перехватил багор поудобнее. – Идем дальше, что-то мне кажется, кикиморы были только началом…

Джулио снова сделал себе огонек, и паладины двинулись дальше. Пока что было тихо, только шуршала осока и пронзительно перекликались в ветках корявых деревьев болотные совы, да иногда тяжко вздыхала трясина, выпуская на поверхность порцию вонючего болотного газа или голубой огонек. Когда один такой пузырь вспух неподалеку от тропы, Жоан пустил в него маленькую пламенную стрелку. Язык бледно-голубого пламени взметнулся вверх, осветив трясину на добрых пятьсот футов вокруг.

– А вон и продолжение испытания, – усмехнулся Тонио, указывая влево.

– Джулио, знаешь, что это такое? – спросил Жоан, чуть обернувшись назад.

Кадет на мгновение призадумался, вспоминая, потом сказал:

– Болотный беспокойник.

– Отлично. Ты прямо гений. И что с ним делать? – Жоан оперся на багор и скучающим взглядом наблюдал, как беспокойник медленно шлепает к ним по кочкам. Был этот беспокойник на вид совершенно невзрачным: тело его когда-то принадлежало какому-то поселянину, неудачно сходившему за клюквой на это болото. На нем даже сохранились холщовые рубаха, штаны и лыковый заплечный короб.

– М-м… Сжечь пламенной стрелой? – спросил Джулио, явно пытаясь вспомнить, что же написано в паладинских кодексах на этот счет. Тонио закатил глаза и вздохнул. Жоан терпеливо сказал:

– А если подумать как следует, а, Джулио? Ну, напряги мозги. Это же беспокойник. Откуда берутся беспокойники?

– Получаются из болотного утопленника, когда мертвым телом завладевает какой-нибудь мелкий бес, бесформенный демон или неприкаянный дух… О! – Джулио сообразил и обрадовался. – Из него надо изгнать вселенца и только потом сжечь тело.

– Молодец, быстро додумался, всего за полминуты, – Тонио даже не позаботился скрыть издевательские интонации. – Давай, за дело.

Кадет заткнул за пояс рукоять секиры, достал из кармана четки и намотал на руку. Сосредоточился, забормотал нужный псалом и поднял руку с четками, указывая пальцем на беспокойника. Тот подшлепал уже совсем близко, и вытянутый в его сторону палец воспринял как приглашение поужинать, потому как дернулся вперед, раззявив щербатую пасть. На Джулио пахнуло трупным зловонием, он отпрянул назад, и зубы беспокойника впустую клацнули в полуфуте от его руки. Но кадет все-таки не растерялся, с пальца сорвалась белая вспышка и ударила в беспокойника. Тот остановился, дернулся, размахивая руками, завалился на кочку, а над трупом повис сгусток дыма с красноватыми всполохами. Дым крутился, как маленький смерч, и издавал пронзительный визг. Джулио зажмурился, крикнул:

– Изыди в Демонис! – и снова ударил белой вспышкой силы Девы. Бесформенный демон – а это был именно он – взвизгнул на прощанье и исчез с резким хлопком. Джулио открыл глаза:

– Получилось, кажется…

– Небезупречно, но получилось, – кивнул Жоан. – Потом научишься делать это быстрее и проще, дело-то несложное. Главное – не слишком руками размахивай, а то цапнут.

Джулио кивнул, снова сосредоточился, призвал пламенную стрелу и сжег тело – на всякий случай, чтоб больше никакая нечисть не подняла его в виде беспокойника. По самому селянину уже наверняка отслужили заупокойную, так что его душа давно уж отошла к богам.

– Ну, идем дальше. До обратного телепорта еще не меньше двух миль, – Тонио потрогал амулет. – Надо бы туда успеть дойти до того, как Луна сядет. Не хотелось бы по темноте шляться…

Полмили они прошли без всяких приключений, потом на них опять набежали кикиморы. Но кикимор было немного, всего пять, и с ними разобрались быстро: Жоан сжег одну пламенной стрелой и двух зарубил, а Тонио одной проломил голову булавой, а вторую подкинул высоко вверх силовым ударом. Кикимора шлепнулась в трясину и, явно перепуганная, нырнула и убралась прочь.

– Мне начинает казаться, что эти испытания – качупакас какой-то, – Тонио потрогал амулет.

– Скучно, – согласился Жоан. – И как-то слишком просто.

Джулио возразил:

– Ничего себе – скучно! Толпа кикимор, беспокойник, еще, наверное, что-нибудь будет. Не так и просто.

– Может, для кадетов-бездарей вроде тебя это и не просто, но нас-то тогда зачем сюда отправили? – проворчал Тонио. – Тебя, дурака, нянчить, не иначе.

От этих его слов Джулио почувствовал вдруг такую обиду, что аж во рту горько сделалось. Он возмутился:

– Я не бездарь и не дурак! Сам-то давно кадетом был? Хочешь сказать, что сразу всё умел и всё получалось? Что в кадетах прямо образцом для всех был? Как же, ври больше!

Миндалевидные глаза Тонио опасно сузились, губы искривились, слегка обнажив зубы, но он пока еще сдерживал свой гнев. А Жоан, желая осадить кадета, сказал:

– Ты бы помалкивал, Джулио, насчет образца в кадетстве. Шлюхи из «Розы и Мимозы» и «Фейская цирюльня» с «Кукапердией» забылись, что ли?

Кадет покраснел, но упрямство его не позволило промолчать:

– Не забылись, так с тех пор ничего такого больше не было! И я даже к Марионелле не ходил ни разу, в отличие от вас обоих! Вы же как по расписанию бегаете, словно вас туда за яйца тащат!