Летние обманы - [45]

— Трудно пришлось?

Он снова улыбнулся, и улыбка его была все такой же тихой и ласковой, как тогда.

— Я там привел в порядок библиотеку, прочитал то, что давно наметил прочесть, занимался спортом. Приходилось как-то налаживать отношения с людьми, с которыми не слишком хотелось вступать в какие бы то ни было отношения. Но разве не приходится делать то же самое всякий раз, как попадаешь в новое окружение?

— А что человек в светлом костюме?

— Вчера он не явился встречать меня у выхода из тюрьмы. Надеюсь, что с этим покончено. — Он вздохнул, глубоко набрав воздух. — Вы знаете, что, взяв что-то взаймы, я это потом возвращаю. Не могли бы вы меня выручить? В тюрьме не получается откладывать на черный день, а кроме вас, мне больше не у кого попросить в долг денег на самолет. Моя матушка умерла очень скоро после процесса.

— А пожилая дама, которая видела вас с балкона…

Эти слова вырвались у меня сами собой. Я не знал, как закончить фразу.

Он засмеялся:

— Не одолжит ли она мне денег? Сомневаюсь. Разве она тогда не исчезла?

— Вы не…

Опять я умолк на полуслове, не зная, как закончить.

— Не убил ли я тогда свидетельницу обвинения? — Он дружелюбно смотрел на меня со снисходительной насмешкой. — Почему вы так плохо обо мне думаете? Почему вы в первую очередь подумали об убийстве, а не о том, что, имея деньги, я мог подкупить старушку? Разве не могла она на эти деньги скрыться не в могиле, а, например, на Балеарах или Канарах? — Он покачал головой. — Вы думаете, что могли бы предотвратить убийство? Что вы обязаны были его предотвратить? Но вы, конечно, правы! Если произошло убийство, тут невольно задаешься вопросами. — На лице у него оставалось насмешливое выражение. — Но если бы оно и произошло, я не мог бы вам ничего сказать. Я должен сказать вам, что ничего такого не было. Сами видите, это никуда не ведет.

Действительно, это никуда не вело.

— Сколько вам нужно денег?

— Пять тысяч евро.

Вероятно, у меня был удивленный вид, ибо он с улыбкой пояснил:

— Вы же понимаете, что я слишком стар, чтобы путешествовать экономклассом и ночевать на молодежной туристской базе.

— Я могу выписать вам чек, — сказал я, вставая.

— Не могли бы вы дать мне денег наличными? Я не знаю, выдадут ли мне без вопросов такую крупную сумму.

Было без нескольких минут шесть, и кассы были закрыты. Но с моей еврочековой карточкой и с моими кредитными карточками я мог как-то набрать нужную сумму.

— Ну так поедемте!

— Спешить некуда. Я даже подумал, не воспользоваться ли мне на денек-другой вашим…

Он надеялся, что я сам договорю за него начатую фразу. Что я с радостью предложу ему пожить у меня несколько дней. Отчего бы и нет? Я, правда, не люблю беспорядка у себя в доме. Но у меня есть для гостей специальная комната и отдельная ванная, а моя приходящая уборщица наведет после гостей порядок, так что я даже не замечу никакого безобразия. Мне бывает только приятно, когда есть с кем побеседовать вечером и распить стаканчик вина, — это лучше, чем сидеть в одиночестве. Но я помедлил, прежде чем ответить:

— Хорошо было бы провести вместе парочку дней. Но к сожалению, это невозможно. Мне пора в путь, чем раньше, тем лучше. Как вы смотрите на то, чтобы проводить меня в аэропорт?

Я отправился с ним в аэропорт, по дороге набрал из нескольких автоматов пять тысяч евро и передал ему. Мы распрощались — на этот раз без объятий, а только пожав руки. Приглашать ли его, чтобы он еще заезжал? Я слишком долго раздумывал, прежде чем принять решение.

— Всего хорошего!

Он улыбнулся, кивнул на прощание и пошел.

16

Я глядел ему вслед, пока он не скрылся в толпе. Я вышел из аэропорта, перешел через дорогу в здание автопарковки и на лифте поднялся на крышу. Свою машину я отыскал не сразу, а отыскав, не мог найти в карманах ключей. Небо затянуло тучами, подул холодный ветер. Я бросил искать и стал сверху глядеть на другие парковочные здания, гостиницы, аэропорт и самолеты, которые то и дело взлетали или снижались, заходя на посадку. Скоро мой сосед уже будет сидеть в одном из взлетающих самолетов.

Вот и кончились наши встречи. Расставаясь с ним в первый раз, я не задумывался о том, доведется ли нам еще встретиться. Сейчас я знал, что новых встреч больше не будет. Найду ли я однажды в почтовом ящике письмо с вложенным чеком?

Мне стало холодно. Все, что в его присутствии воспринималось положительно, теперь вдруг стало вызывать неприятные ощущения, все, что было близким и теплым, внезапно показалось чужим и холодным. И то, что я, слушая его рассказ, сопереживал ему, разделяя его надежды и тревоги. И то, что я дал бы ему свой паспорт, если бы он не взял его сам, пустил бы пожить в гостевой комнате, если бы он не улетел. Что я радовался, когда он на паспортном контроле одурачил полицию и смог побывать у матери и обговорить все нужное со своим адвокатом. То, что я, вопреки всякому здравому смыслу, поверил ему, будто смерть его подруги произошла в результате несчастного случая, а исчезновение пожилой дамы представляет собой необъяснимую загадку.

Что же это со мной случилось? Почему я клюнул на него? Почему позволил ему использовать себя? Только потому, что он улыбался тихой, ласковой улыбкой, отличался приятным обращением и носил мягкий, свободно сидящий костюм с мягкими волнистыми складочками? Что это со мной стряслось? Куда девалась хваленая рациональность, которая делала меня зорким наблюдателем, обусловливая четкость мышления, свойственную хорошему ученому? Обыкновенно я неплохо разбирался в людях. Допустим, что поначалу я строил себе иллюзии в отношении моей жены. Но я очень скоро понял, что за ее миловидным личиком и внешней симпатичностью кроется пустота, за которой нет ни мысли, ни силы, ни характера. И как ни был я пленен своей дочерью, но, когда она подросла, я при всей любви сразу увидел, что она не знает ничего, кроме «дай», сама же не способна ни на какие созидательные усилия.