Летнее убежище - [14]

Хотя они везли с собой кресло-каталку, Джордж предпочел воспользоваться тростью, обычной палкой с резиновым наконечником. Она помогла ему выйти, и они немного постояли, оглядываясь вокруг. Лицо его утратило обычное, слегка насмешливое выражение, и сейчас он казался Клэр каким-то робким и растерянным.

— Джордж? — озабоченно спросила она.

— Я… Я нормально выгляжу?

Она едва удержалась от улыбки, настолько ее тронуло его беспокойство. У всех есть свое уязвимое место!

— Я как раз подумала, что сегодня вы удивительно хорошо выглядите. И мне приятно сказать вам правду, а не притворяться.

— А вы стали бы притворяться, даже если бы я выглядел плохо?

— Ну, это зависит от ситуации. Мне приходилось успокаивать пациентов и говорить, что они выглядят хорошо, даже если это было не так.

— И они не догадывались, что вы их обманываете?

— Люди всегда видят то, что им хочется. К счастью, вам мне нет нужды лгать. Вы действительно производите хорошее впечатление, тем более при вашем росте, красивой внешности и в этой одежде спортивного стиля. Кстати, вам очень идет это кепи с козырьком. Вы вообще одеваетесь поразительно элегантно.

— Благодарю вас. Это у меня от отца, Паркхерста Беллами. Он всегда одевался как подобает джентльмену, даже если просто собирался пойти в булочную. Он отвез меня с братом в Лондон, где нам впервые сшили на заказ костюмы у Генри Пула, на Савил-Роу. Я по-прежнему заказываю одежду именно там.

— Что значит — на заказ?

— Это значит, с нас сняли мерки и сшили костюмы точно по фигуре. — Он поглядел на свое отражение в витрине. — Окажите мне услугу. Если я дойду до такого состояния, о котором говорят «в чем только душа держится», не раздумывайте и смело мне солгите.

— Договорились. — Она неуверенно помолчала. — Значит, вы думаете увидеть в булочной кого-нибудь из знакомых?

Джордж грустно улыбнулся:

— После стольких-то лет? Вряд ли. С другой стороны, никогда не лишне приготовиться даже к самому невероятному. — Он расправил плечи и сжал ручку трости. — Идемте? — Он галантно придержал для нее дверь.

У Клэр буквально слюнки потекли от аппетитного аромата свежеиспеченного хлеба, сдобных булочек, пирожных, фруктовых пирожков и фирменных колачей[1] — пышных сдобных булочек с джемом и сладким сыром.

Из двух небольших динамиков негромко лились гармоничные голоса «Индиго гёрлс», исполнявших под гитару одну из своих меланхоличных песен. Заведение было эклектично, но эффектно оформлено: на полу черно-белая плитка, уложенная в шахматном порядке, стены окрашены солнечной желтой краской. На одной стене висели часы в виде кошки: она водила глазами из стороны в сторону в такт маятнику, которым служил ее хвост. Рядом — доска с написанным от руки меню. На стенке за стойкой помещенные в рамки красовались долларовая купюра, лицензия и еще какие-то официальные документы. Боковую стену украшали поблекшие фотографии и вырезки из газет, в том числе статья почти шестидесятилетней давности, посвященная открытию кондитерской.

Джордж выделялся среди суетливых посетителей заведения своей броской внешностью и грустной задумчивостью; нетерпеливое волнение, время от времени прорывавшееся в нем во время поездки, улеглось. Он встал в небольшую очередь перед главной стойкой и, добравшись до нее, смело пренебрег режимом питания и заказал капучино, колач и мороженое с кленовым сиропом. Кроме того, взял навынос коробку булочек с солью и клубничный пирог.

Клэр ограничилась чашкой холодного чая со сладкой травкой стевией.

Они уселись за боковой столик, поверхность которого была застелена большим рекламным постером, изображающим идиллическую сценку у озера. Заказ принес официант в испачканном мукой переднике, с указанным на беджике именем Зак, с волосами необыкновенно светлыми, почти белыми, как у альбиноса. Они не были крашеными — Клэр так часто меняла цвет своих волос, что сразу это поняла.

— Приятного аппетита, — сказал он, накрывая на стол.

— Вы ничего себе не взяли. — Джордж выразительно посмотрел на ее чашку. — Как вы можете удержаться от того, чтобы не попробовать здешние кулинарные шедевры?

— О, поверьте, я бы с радостью отведала все эти аппетитные булочки, но не могу себе позволить такой роскоши. Я слишком легко набираю вес. Так что мне приходится следить за каждым кусочком.

— Поразительное самоотречение!

Она внутренне усмехнулась. Разве вся ее жизнь не состояла из сплошных запретов? Не могла же она сказать ему, что соблюдает диету не только ради внешнего вида, но, главное, потому, что для нее это был вопрос выживания. В детстве она пыталась заглушить свой дискомфорт едой и в результате здорово растолстела. Старшие классы запомнились ей как сплошной кошмар — над ней издевались, всячески дразнили, она сама понимала, что выглядит ужасно и что ее попечителям трудно найти семью, которая захотела бы взять ее на воспитание.

Когда все рухнуло и ей пришлось скрываться, она поняла, что должна изменить свою внешность. Помимо того что она покрасила волосы и сделала новую стрижку, стала по-другому одеваться, вести себя и разговаривать, ей необходимо было сбросить вес. Благодаря юному возрасту и волнениям это ей быстро удалось. С тех пор она тщательно следила за своей фигурой, зная, что стоит съесть булочку, которую протягивает ей Джордж, как все ее старания пойдут прахом.