Лети к своим собратьям, ворон - [28]

На носу "Гэннета" был установлен легкий пулемёт "Бреда", которым я пользовался, чтобы расстреливать плавучие мины, а также в смехотворной надежде схватиться с подводной лодкой, так как их видели даже у Эйгга. Один датский моряк говорил мне, что небольшое судно, если хорошо управляться с лёгким пулемётом, может вывести из строя перископ и даже рубку всплывшей подводной лодки, так как та вряд ли будет тратить торпеду на такую незначительную цель.

"Лис" сказал:

- Попробуйте её пулемётом, майор.

Когда я закончил заправлять два дополнительных магазина, плавник появился снова, почти неподвижный на расстоянии броска камнем.

Мы сделали широкий полукруг и приблизились к ней с хвоста, позднее мы так же действовали при гарпунировании. Я подождал, когда плавник почти сравнялся со мной и был не более чем в метре от меня, судно чуть ли не терлось бортом о бокакулы. Я выпустил почти тридцать патронов одной очередью прямо в огромное пространство её бока и увидел целую серию белых отметин на её коричневой шкуре.

По ней прокатилась чудовищная дрожь, и около кормы из воды вымахнул хвост.

Шириной он был в человеческий рост, она взмахнула им прочь и затем в нашу сторону, чуть не задев "Лиса" по голове и звонко шлепнула по планширу у кормовой рубки. Он шлёпнулся назад в воду и взметнул вверх целый фонтан, окативший нас с головы до ног. Менее чем через минуту он снова появился на поверхности. Мы сближались шесть раз, я расстрелял триста патронов в её широкую белую цель на боку. При последней очереди она погрузилась, сильно вспенив воду, и только пять минут спустявсплыла на поверхность. Теперь мне показалось, что она качается и не владеет собой, плавник повис у неё под острым углом. Я подумал было, что она смертельно ранена, если уж не совсем мертва.

"Лис" предложил попробовать зацепиться за плавник багром. Он взобрался на полубак, а я, как умел, подрулил к рыбине. Я почувствовал, что нос судна упёрся в тушу акулы, затем "Лис" широко размахнулся и бросил багор изо всей силы своего120-килограммового тела. Я увидел, как багор глубоко вошёл у основания как бы беспомощно повисшего плавника. "Лис" только успел победно воскликнуть:

"Достал-таки...", как багор вырвался у него из рук, а сам он отчаянно замахал своими гориллоподобными ручищами, стараясь удержать равновесие в то время, как акула вместе в багром скрылась вводовороте вспененной воды.

После следующей встречи, совершенно внезапно, без какого-либо серьёзного размышления, я вдруг подумал, что вот это и будет промыслом для Соэя, что это именно то занятие, которое мне нужно, новое и исключительно увлекательное.

Вот так размышлял я о маяках островов Орнсэй и Кайлиакин, когда вернулся в Камусфеарну калекой в 1965 году.

7 МАЯК КАЙЛИАКИН

Затем мы поехали осматривать маяк Кайлиакин в такую же великолепную летнюю погоду с кучевыми облаками и спокойным морем, вверх мимо скалистого берега и деревни Гленелг по правому борту, где весной течение прибоя достигает скорости девяти узлов, мимо устья Лох-Дуиха и в Лохалш. Только в двух местах остров Скай почти касается большой земли Шотландии: у Кайлирии и у Кайлиакина, причём Кайлиакин гораздо уже первого пролива. Здесь гряда мелких поросших вереском островов простирается вдаль от большой земли, так что последний и самый высокий из них, на скалах которого и был построен маяк, почти закрывает собой пролив, оставляя меньше трехсот метров между собой и высоким скалистым выступом Ская, где и стоит дом Кайлиакина на вершине под защитой купы деревьев.

Мы подошли к Лохалшу, оставив Кайл по правому борту, пролавировали между лодками парома и медленно подошли к южной стороне острова, где между крутыми утёсами есть бухта. Здесь расчищена от камней дорожка к пляжу, а на самом берегу на фоне вереска виднеется небольшой навес для подвесного мотора. Мы поставили "Полярную звезду" на якорь в стороне от приливного течения и погребли в шлюпке к берегу.

Каждый новый остров или островок, на который я когда-либо высаживался в первый раз, имеет свою собственную тайну, некое чувство открытия, которое представляет собой как бы отзвук чуда и предвкушения, с которым древние мореплаватели ступали на большие неизвестные берега.

Сам маяк представляет собой внушительное сооружение высотой двадцать метров, он соединяется с островом мостом. От моста крутая дорожка ведёт туда, где два стоящих рядом дома высоко гнездятся на юго-восточном склоне острова.

Какое бы сильное впечатление ни оказал на меня остров Орнсэй, меня влекло к Кайлиакину как к немногим местам в моей жизни, и всё это несмотря на близость летнего туристского маршрута. С тех пор я пытался анализировать это чувство глубокого влечения, вначале думал, что здесь нет ничего более, как просто то, что Камусфеарна с её отзвуком всех моих прошлых несчастий и утрат, была вне поле зрения. Но теперь я считаю, что это был зов далёкого детства к высокому, грубому вереску, к шиповнику и выступам голых скал, которые окружали Дом Элрига, где я родился, дом, поглотивший моё детство и отрочество и ставший для меня единственным убежищем в пугающем, незнакомом мире. Земля вокруг Элрига была пустыней, в которой коротко остриженному дёрну острова Орнсэй не было места, а в Кайлиакине я чувствовал себя так, как будто бы возвращаюсь домой. Именно здесь, решил я, и буду жить, если когда-либо уеду из Камусфеарны.