Лети к своим собратьям, ворон - [21]

Это обстоятельство важно потому, что оно дало ему возможность возбудить против меня дело в Англии, а не в США.

Он предъявил мне и моим британским издателям иск по ущербу в клевете. Никто, насколько мне известно, вначале и не сомневался, что мы выиграем это дело. Те абзацы, на которые жаловались, были вовсе не моими мыслями, а свидетельскими показаниями (впоследствии дискредитированными), полученными на процессе Витербо при суде над людьми Джулиано, и поэтому считавшимися неоспоримыми. Процесс затянулся, обошёлся ужасно дорого, и мы проиграли его. Судья вынес решение, что точное и четкое сообщение о процессе в британском суде неоспоримо, но этот принцип не обязательно распространяется на процессы в других странах, а также это не относится к моему изложению "материала".

Весь этот процесс я пережил как кошмар, мне трудно было поверить в то, что происходит. И всё же у меня теперь есть статья из "Таймз" об этом процессе, которая свидетельствует о том, что я не ошибся.

Он (князь Аллиата) не возбудил дела против... издателей итальянской книги "Да хранит меня Господь от друзей моих" потому, что другое лицо, упомянутое в оговоренных абзацах, синьор Мартинелла, министр, уже возбудил иск и выиграл. Об этом деле писали в итальянских газетах, и он (свидетель) считал, что с его стороны было бы излишним заявлять иск.

И затем, после четырёх вопросов и ответов относительно размеров ущерба репутации князя: "Свидетель (князь Аллиата) признал, что с 1956 по 1960 год никто не обращал его внимания на эту книгу".

Здесь могут быть кое-какие лингвистические недоразумения, так как князь Аллиата давал показания через переводчика. А процесс Мартинеллы имел место в 1958 году.

Я стал испытывать жгучее чувство нереальности происходящего, даже засомневался было в своей способности сложить число лет на пальцах одной руки, и это не усилило моей рассудочности на скамье свидетелей. Работа, которую я проделал, была выполнена так давно, что наиболее точным ответом, который я мог дать на большинство из заданных мне вопросов, был: "Не помню".

Он (то есть я) утверждает, что в книге вовсе не подчёркиваются определённые, исключительно сенсационные сведения о процессе Витербо. Он сократил описание (ужасного отравления)до трёх-четырёх строк; тот человек визжал минут двадцать, и его было слышно даже за стенами тюрьмы.

Затем всплыл вопрос о вероятном свидетеле на процессе Витербо, который заплатил большие деньги за то, чтобы не давать свидетельские показания в суде.

Адвокат:

- Вы так считаете?

Я, очевидно, так и считал в то время.

- Вы верите этому?

- Нет.

Свидетель (то есть я) заявил, что не имел в виду что-либо скрывать. Если бы у него (свидетеля) было 50 миллионов лир, то он, конечно, заплатил их, чтобы не появляться в суде.

(Я бы, разумеется, сделал это, так как возможные свидетели в этом и подобных ему процессах жили недолго и умирали в муках).

Его высочество:

- Вы отдаёте себе отчёт, что вы говорите?

Позднее адвокат спросил меня, зачем я упоминал о князе Аллиате.

Его высочество:

- Чтобы очернить его, не так ли?

Свидетель:

- Нет. Это не так.

И так это тянулось изо дня в день. Вскоре я понял, что судья мне вовсе не сочувствует, и несколько позднее я утратил доверие к присяжным. Иногда дело даже переходило в фарс.

Г-н Хэрст (мой адвокат) спросил, можно ли ему упомянуть о вопросе, который не вызывает разногласий у сторон. Один из корреспондентов газеты "Таймз" попросил его отметить, что в отчёте о вчерашнем заседании в результате неудачной записипоказаний г-на Максвелла, слова "Генерал Люка", - и это было проверено по стенограмме, -были, к несчастью, переданы так: "Преступник Люка". Его (адвоката)

просили уточнить, что должно быть записано :"Генерал Люка".

Его высочество.

- Благодарю вас.

20 февраля, на седьмой день слушания его высочество вынес решение о том, что "эти слова не были опубликованы по случаю квалифицированной привилегии".

Попросту говоря, это означало, что моя посылка о том, что меня нельзя привлекать к ответственности за цитирование слов, приведённых на процессе Витербо несостоятельна.

По мнению судьи Глин-Джоунза, хотя такой прецедент и бывал на других английских судах, это не всегда относится кматериалам иностранных судов, и моё изложение процесса Витербо ни в коем случае, с юридической точки зрения, не является "отчётом" о нём. И наконец появилось резюме его высочества.

Его высочество, обращаясь к присяжным, сказал, что каждый из адвокатов сообщил о том, что у него уже сложилось своё мнение по этому делу, и если это так, то это мнение, по словам г-на Хэрста, может выявиться при выступлении его высочества перед присяжными. По мнению его высочества, судья вряд ли может составить себе мнение, пока он слушает дело, и он уполномочен сообщить присяжным о том, что это было... Так как значительная часть свидетельских показаний в действительности касалась вопроса о привилегии, а также заявлений ответчика, предполагающих злой умысел, то его высочество доведёт до сведения присяжных, почему он постановил, что данная публикация не подпадает под действие привилегии.