Летчики - [2]

— У вас в полку молодых летчиков много?

— Много, — отозвался Ефимков, — особенно в нашей эскадрилье. Но ты не смущайся, эскадрилья дружная, первая в части.

— А та, которой мне придется командовать? — поинтересовался Мочалов.

— О ней и речь.

Майор быстро повернулся к товарищу. Ефимков увидел, как блеснула в темноте полоска его крепких зубов.

— Что ты говоришь!

— А ты не знал?

— Откуда же? Перед отъездом генерал сказал, что я направлюсь на должность командира эскадрильи в часть подполковника Земцова, надавал кучу полезных советов, но, какую эскадрилью принимать придется, не сказал. Никак не предполагал, что судьба нас так сведет. А ты кто же, Кузя?

— Я? — Майор услышал слегка возбужденный смех. — Твой заместитель. Так что с первого же служебного дня для меня нет старого фронтового друга Сережи Мочалова, а есть командир и старший начальник товарищ майор Мочалов.

— Брось, — недовольно отмахнулся майор.

Будь в машине посветлее, Кузьма Петрович увидел бы, как сошлись в эту минуту брови Мочалова.

— Ладно, Сережа, будем считать, что я пошутил, — сказал Ефимков примирительно. — Сейчас мы всего лишь два старых товарища, давно не видевшихся, проголодавшихся, готовых по первому зову хозяйки сесть за стол. Ты, кстати, и хозяйку мою не знаешь?

— Только по письмам. Если не ошибаюсь — Галина Сергеевна?

— Совершенно верно.

— И сын — Вовка?

— Точно. Семья, как видишь, не многодетная, но, как говорят иные ораторы, сплоченная.

Машина уже выехала за городскую черту. На поворотах «Москвич» кренился. Казалось, что ветер вот-вот опрокинет его в глубокий кювет. Ефимков достал из кармана папиросы.

Вспышка спички осветила его лицо с резко очерченным крутым подбородком и прямым, с приметной горбинкой носом.

— Ты по-прежнему не куришь, или академия научила?

Мочалов отрицательно покачал головой. Он протер успевший снова заиндеветь кусочек стекла и стал смотреть на залитую лунным светом заснеженную равнину. Возникали обрывки воспоминаний. Большой, ярко освещенный зал военной академии, и они — ее выпускники — на прощальном вечере. Думал ли он, что будет назначен командовать той самой эскадрильей, где служит его старый фронтовой друг капитан Ефимков, тот самый дерзкий «великан Кузьма», который шесть лет назад вывез его, Мочалова, на своем истребителе с занятой врагом территории. Как это было давно! В ту пору Мочалов еще служил в штурмовой авиации. Это после ранения переучился он в запасном полку на летчика-истребителя.

— Значит, эскадрилья ваша крепкая? — спросил он товарища.

— Летчики у нас хорошие, Сережа. Летают крыло в крыло, можно смело в Москву на парад пускать.

Машина сделала крутой поворот, и справа в окне густо зарябили огоньки. Шофер-солдат уверенно повернул баранку еще раз и резко затормозил.

— Приехали, — объявил Ефимков и шутливо прибавил: — Прошу покорно в мои хоромы…

Ефимков несильно, с хозяйской уверенностью толкнул дверь.

— Принимай, Галя, гостя!

Мочалов вошел следом, продолжая старательно обивать снег. В обрывках морозного пара Мочалов увидел жену товарища. Галина Сергеевна торопливо вытирала руки о клетчатый передник.

— Извините, замешкалась со стряпней.

Она говорила тихо, растягивая слова по слогам. Этот тихий голос, доносившийся словно издалека, очень плохо вязался с ее внешним обликом. Она была высокая, смотрела на Сергея даже немножко сверху вниз. «Совсем под стать Кузьме», — подумал майор, пожимая ее полную теплую руку. Галина Сергеевна рассматривала гостя с откровенным интересом, чуть прищуря продолговатые черные глаза. Густые темные волосы локонам я сбивались на лоб и виски, а на затылке, сплетенные в косы, были убраны в тугой узел. Когда она улыбалась, на щеках у нее вздрагивали приветливые ямочки.

— А я вас не таким представляла.

— А каким же? — смутился Сергей.

— Думала почему-то, вы старше и выше. А вы совсем юноша.

— Виноват, я всего на год моложе Кузьмы, — возразил Мочалов. — Он только ростом меня перещеголял. — И после небольшой паузы, стремясь отплатить за минутное смущение, сказал: — А вы действительно учительница, сразу видно.

— Это почему же? — насторожилась Галина Сергеевна.

— Напали на меня, как на первоклассника: и ростом не вышел и моложе, чем следует. Пожалуй, и в самом деле за вашим муженьком не угнаться. Скажите лучше, куда повесить шинель.

— Давай, Сережа, — шагнул к нему Ефимков.

Раздевшись, Мочалов осмотрел квартиру товарища. Кузьма жил со своей семьей в двух теплых небольших комнатах. Обстановка подсказывала, что хозяин, подобно большинству летчиков, не привыкших к оседлому образу жизни, не стремился к приобретению дорогих вещей. Простой зеркальный шкаф, этажерка с книгами, широкий диван, радиоприемник в углу на подставке да дубовый стол, накрытый белой скатертью, — вот, пожалуй, и все. Справа от входной двери на гвозде висел шлемофон и пустой, без карты, планшет. Над этажеркой с книгами Мочалов рассмотрел фотографию в овальной металлической оправе: Ефимков с перекинутой через плечо планшеткой у своего истребителя. На фюзеляже самолета два ряда звездочек, обозначающих число сбитых Кузьмой вражеских самолетов. Мочалов помнил, что этот снимок подарил капитану корреспондент военной газеты, приезжавший на аэродром в сорок третьем году, а рамочку изготовил в авиамастерской механик Петя Голубев. Сергей потрогал пальцами холодный металлический ободок рамки и отошел.