Летчики - [4]

— Не было, — все так же добродушно улыбаясь, проговорил Ефимков, — ерунду тебе наговорили. Переврали все.

— Раз утверждаешь, что переврали, значит, какая-то основа была, — стоял на своем Сергей.

— Основа действительно была, — вдруг согласился Ефимков и как-то тепло посмотрел на задумавшуюся жену. — Так, что ли, Галю? Была основа?

— Была, — тихо подтвердила Галина Сергеевна.

Кузьма помрачнел. В черных глазах застыло выражение решительности, нервно дернулся на правой щеке мускул.

— Переврали, чудодеи, — повторил Кузьма. — Я тогда доброе дело сделал, а про меня какой-то балагур целую легенду сочинил. И выходит по этой легенде, будто Кузьма Ефимков действовал как некий разухабистый купчишка. Никакого вагон-ресторана я не откупал. По-другому все было. Ехали с нами с производственной практики около двадцати студентов: девушки и юнцы. По вине какого-то растяпы начальника они не получили вовремя денег и два дня пробавлялись сухарями с водой. Ребята хорошие, скромные. У меня в ту пору деньги большие с собой были. Что верно, то верно. Мы с Галей с островов сюда, в Энск, путь держали. Вот я и подсчитал, сколько стоит дневной рацион по ценам вагон-ресторана, да пригласил на обед и ужин всю эту веселую компанию. Словом, два дня их кормил. Доброе дело сделал, кажется. И знаешь, Сережа, что меня больше всего тронуло. Обошлось мне это все почти в две тысячи рублей. Так вот. После каждого обеда и ужина я расплачивался, а один из студентов — и сейчас его помню: курчавый брюнет в роговых очках — забирал себе все счета. Прошло месяца три, и мы с Галей одновременно получили от них перевод и письмо с благодарностями и всеми приложенными счетами.

— А мне деньги так в пору пришлись, — засмеялась Галина, — как раз на новый радиоприемник тысячи не хватало.

Мочалов неловко заерзал на стуле.

— Извини, дружище, если я обидел тебя пересказом этой легенды. Ты молодцом поступил.

Ефимков посмотрел на стопки, наполненные водкой, на бокал пенистого шампанского, на поверхности которого набухали и лопались пузырьки.

— Однако, дорогие друзья, — спохватился Ефимков, — яичница стынет. За встречу, за дружбу! — воскликнул он, подымая рюмку.

Никто не жаловался на плохой аппетит. Сергей, увлеченный разговорами, не замечал, что хозяйка время от времени выходит из комнаты, чтобы возвратиться с новыми угощениями.

После ужина, поблагодарив Галину Сергеевну, Мочалов поднялся из-за стола. Взгляд его остановился на этажерке с книгами.

— Покажи, Кузьма, книги. У меня выработалась какая-то навязчивая привычка: к кому бы ни пришел — всегда интересуюсь книгами.

Галина Сергеевна, убиравшая стол, стояла в эту минуту к ним спиной. Колечки черных волос зашевелились на ее смуглой шее от смеха.

— Сергей Степанович, если я не ослышалась, вы попросили моего мужа показать свою библиотеку?

— Вы не ослышались, попросил, — недоуменно ответил Мочалов.

Ефимкова обернулась и положила на стол кухонное полотенце, которым вытирала тарелку. Ее продолговатые глаза расширились, излучая смех.

— Но у моего мужа нет библиотеки. Это мои книги. Там только запыленный ветрочет да справочник штурмана принадлежат ему.

Мочалов подошел к этажерке и стал рассматривать надписи на корешках.

— А это?

— Это все мои книги, — подтвердила Галина Сергеевна, — могу еще заметить, что капитаном Ефимковым две трети из них не читаны.

По раскрасневшемуся лицу Кузьмы Петровича скользнула тень неудовольствия.

— Галю, опять ты за старое!

Галина Сергеевна резко повела плечом, и ее обычно тихий голос обрел неожиданную силу:

— Конечно, опять… Сергей Степанович, мы с ним ведем вот уже сколько времени непримиримую войну.

— За что? — улыбнулся Мочалов. — Как известно, войны бывают справедливые и несправедливые. В том числе между мужьями и женами, — пошутил он.

— Моя война справедливая, — уверенно сказала Галина Сергеевна и вдруг, смягчившись, широкой ладонью погладила Кузьму Петровича по голове, приминая его жесткий «ежик». — Он хороший у меня, только упрямый… и ленивый немножко. Учиться ему надо. А то кончил после войны заочно десятилетку и с тех пор ни одного учебника в руки не берет.

— А ты что же хотела, — развел руками Кузьма Петрович, — чтобы я докторскую диссертацию писал? — Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги. Шутливо улыбнулся Мочалову. — Галя никак не поймет, что у заместителя командира эскадрильи времени на докторские диссертации недостает. Хватит на мой век и десятилетки. Хоть ты меня поддержи.

Мочалов сунул правую руку в карман брюк и покачал головой.

— А вот и не поддержу, — засмеялся он, — пожалуй, Галина Сергеевна права. Время сейчас другое, друже. Техника с каждым днем усложняется, она от летчика таких же знаний требует, как и от инженера. Особенно приборы.

— Что касается приборов, — уверенно заговорил Кузьма Петрович, — так это дело хорошее, конструкторы их не зря придумали. Только знаешь что, друже, — подмигнул он майору, — на бога надейся, а сам не плошай. Капризная это штука — приборы. — Он поскреб затылок и продолжал: — Знаю я и такой случай. Во время войны это было. Перегонял один мудрец эскадрилью из тыла на фронт, лидером шел. Попали в пургу. Все его ведомые растерялись, вышли из облаков и на первом попавшемся аэродроме сели. А лидер из-под облаков выходить не стал, решил по приборам до конца идти. И что ты думаешь… на девяносто градусов ошибся, чуть ли не за линию фронта, к гитлеровцам, залетел… Стали потом выяснять разные комиссии что к чему, и оказалось, что радиополукомпас врал всю дорогу. Да. Вот тебе и приборы. Им, конечно, доверяй, но и проверяй, глазком проверяй, визуально, по наземным ориентирам. Земля-матушка, она никогда не подведет. А потом, Сережа, я не любитель иностранных всяческих слов, но к одному явную симпатию имею.